Впрочем, если подумать, то собак все же Женя боится больше,
чем всех остальных животных. Мне эти страхи непонятны. Я положительно отношусь
к братьям меньшим, с удовольствием бы поселил у себя лабрадора, ротвейлера,
алабая… Мне нравятся крупные собаки, но и мелкие не вызывают отвращения, просто
кажется, что тойтерьер, йорк или болонка больше подходят для дамы. Но, увы, я
живу не один, поэтому мечты останутся мечтами. Впрочем, хватит пустых
размышлений, пора подумать о деле.
Едва я подошел к нужной квартире, как оттуда выскочил
встрепанный подросток и кинулся к лифту.
– А ну, погоди, – крикнула выбежавшая за ним женщина, –
стой!
Но мальчишка уже нажал кнопку, и кабина понеслась вниз.
– Вот раззява! – в сердцах воскликнула тетка. – Просто слов
нет! На тренировку он собрался! А сумку с формой забыл! И чего с ним делать?
Головы вообще никакой! Я в его возрасте ответственной была. А этот! «Мама,
сделай, мама, помоги». Или они все сейчас такие?
Я улыбнулся:
– Не сумею авторитетно ответить на ваш вопрос, но, думается,
во всех поколениях встречаются инфантильные особи, не слишком любящие работу.
– А вы к нам? – спросила женщина.
– Мне нужен Павел Бурцев.
Она нахмурилась:
– Опять натворил чего-то? Ну беда! Каждый день неприятность.
На этот раз что?
– Павел здесь проживает? – безмерно обрадовался я.
Честно говоря, я рассчитывал увидеть лишь его бывшую жену,
поболтать с ней, узнать новый адрес экс-супруга, а тут такая удача.
– Где ж ему жить? – мрачно спросила тетка. – Вы только что
его видели! Спортсмен! Вы из школы или из милиции? Ну что мое сокровище
отчебучило?
– Мальчика, который сейчас уехал на лифте, зовут Павел
Бурцев! – догадался я.
– Ну да!
– Мне нужен взрослый мужчина с таким же именем. Павел
Николаевич Бурцев.
Женщина вытаращила глаза:
– Паша? Однако! А вы кто?
Я полез было за удостоверением, но потом передумал и начал
самозабвенно фантазировать. Все-таки генетика великая вещь, и, как ни пытайся
бороться с ней, ничего не выйдет. Мы являемся продолжением наших родителей,
нравится нам сей факт или нет. Я создан из Павла Подушкина и Николетты. Умение
придумывать истории – талант от отца, актерские данные – от маменьки, и очень
надеюсь, что дар лицедейства единственная полученная мною от Николетты черта
характера.
– Видите ли, – завел я, – мы с Павлом Николаевичем одно
время дружили, потом перестали видеться, потеряли друг друга из виду, вот я
решил возобновить отношения.
– Совсем я, похоже, постарела, – вздохнула женщина, – раз вы
меня не узнаете. Я Мила, сестра Павла.
– Ах, Милочка! – фальшиво-восторженно воскликнул я. – Право,
вы совсем не изменились! Просто я не решился вас по имени назвать, а отчества
не знаю. Вот вы меня точно не припомните, я Ваня Подушкин!
Мила засмеялась:
– Отчество у меня, как у Паши, Николаевна, а вас, Ваня, не
узнать невозможно! Каким был, таким и остался.
Я старательно улыбался и кивал. Мила хорошо воспитанная
особа, она не стала грубо говорить незнакомцу: «Да я тебя в первый раз вижу». А
может, она знает, что способна забыть человека, вот и делает сейчас приветливый
вид.
– Неужели ты не слышал о несчастье? – вдруг спросила Мила,
обратившись ко мне, как к старому знакомцу, на «ты».
– О каком? – тихо поинтересовался я.
– Павел-то погиб, – довольно равнодушно пояснила она.
– Не может быть!
– Почему же?!
– А когда случилась беда? Павла уже похоронили? – чувствуя
странное отупение, спросил я.
Мила хмыкнула:
– Сейчас посчитаю. Сколько ж лет прошло? Ой, не вспомню.
Можно Лене позвонить, нашей старшей сестре. У нее все записано. Давно дело
было. Да и какая теперь разница?
Я отлепился от стены.
– Вы уверены?
– В чем? – Мила наклонила голову набок.
– В смерти брата? У него нет тезки? Павла Николаевича
Бурцева, который тут прописан? Или, может, жил до вас человек с таким именем и
фамилией?
Мила вышла на лестницу, притворила дверь в квартиру и
серьезно спросила:
– Чего глупости говорите?
Я вынул удостоверение:
– Извините, я обманул вас, но служебная инструкция
предписывает раскрывать инкогнито лишь в крайних случаях!
Мила насупилась:
– То-то я вижу, что совсем вас не знаю! В квартиру не впущу,
генеральную уборку устроила!
– Конечно, как хотите, мы и здесь великолепно побеседуем.
Так как насчет прежних жильцов?
– Этот дом был построен еще в пятидесятые годы прошлого века
для преподавателей и сотрудников МГУ, – пояснила Мила, – квартиры давали лишь
своим. Жилье получили мои родители, они оба работали в университете. Потом, уже
после перестройки, папа умер, сестра Лена уехала жить в собственный коттедж и
маму с собой забрала, а я осталась тут. Павел Николаевич Бурцев был здесь
прописан, это мой брат. Сына тоже зовут Павел, но он Сергеевич, а фамилию мама
попросила дать ему Бурцев. Уж очень мне не хотелось называть мальчика именем
парня, который погиб не своей смертью, но мама…
– Павла Николаевича убили?! – воскликнул я.
– Господь с вами! Сам погиб!
– Покончил с собой?
– Разбился в авиакатастрофе. Улетел на юг, и все. Не зря я
самолетов до паники боюсь.
Я невольно повторил любимый жест Николетты, сжал пальцами
виски. Не понимаю! Авиакатастрофа! Но каким же образом милейшая Эстер Львовна
могла видеть документ с пропиской?
– Скажите, где паспорт Павла?
– Так с ним погиб, – удивленно ответила Мила, – кто же без
документов в самолет пустит? Да и билет без него не купить. Вот оно как бывает!
Нам когда Юля о его смерти сообщила, мама не поверила, решила – это шутка
идиотская! Павел мог иногда глупо шутить.
– Вы брата опознавали?
Мила тяжело вздохнула:
