– Наверное, туда, – хрипло скомандовал Советник, указывая мечом на едва различимое световое пятно впереди.
– А куда ж еще, – раздраженно пробурчал Хадамаха, изменяя зрение и внимательно оглядывая тонущие в темноте стены узкого лаза. Ни щелки, ни запаха, ни дуновения ветерка – похоже, другого выхода отсюда и впрямь не было. – Как загоняют нас…
– Предлагаешь вернуться? – еще раздраженнее откликнулся Советник.
– Если бы я успел Огня набрать… – Хакмар чуть не плакал.
– …То всех остальных как раз успели бы перебить, – отрезал Советник. – Идем! – и добавил: – Только тихо. – И он снова бесшумно двинулся вперед.
Световое пятно становилось ярче. Из прохода повеяло теплом. Советник предостерегающе вскинул руку, но Хадамаха только втянул носом воздух и, буркнув:
– Нет там никого, – первым выбрался из прохода. И остановился, закрыв глаза, тяжело дыша всей грудью, только чтоб не сорваться на крик. Открывшийся перед ним длинный и широкий коридор действительно был совершенно пуст и ярко освещен закрепленными на стенах светильниками. С Рыжим огнем. Вот так вот, простенько – проклятое подземное Пламя для подсветки. Почему-то даже когда Рыжий огонь впервые рухнул с небес – да прямо на игровую площадку, Хадамахе не было так жутко.
– Да… вот уж действительно… – дрожащим голосом пробормотала Аякчан, и Хадамаха понял, что хотя бы один человек в их компании полностью разделяет его чувства. Зато на физиономиях Донгара и Хакмара было написано одно только любопытство. Ну что с них взять – Черные!
– Ничего не трогать, – резко скомандовал Советник, заметив, как Хакмар тянется к светильнику. – Неизвестно, что на нас еще вылезет. – Лицо его было словно вытесано изо льда, и понять, что он сейчас чувствует, не удавалось ни в какую. А Богдапки, тот вообще как окаменел, еще больше, чем обычно, похожий на оживший утес.
– Туда или сюда? – оценив тянущийся в обе стороны коридор, задумчиво спросил Советник.
– Туда, – махнул рукой Хадамаха и торопливо добавил: – Оттуда людьми пахнет.
Советник одобрительно кивнул, и они снова двинулись по обложенному гранитными плитами коридору.
– Тихо! – остановился Хадамаха. – Идет кто-то!
Мгновенно распластавшись по стене, Советник неслышным шагом двинулся к повороту коридора. Метнул быстрый вопросительный взгляд на Хадамаху. Мальчишка поднял один палец – тот, кто шел им навстречу, был один. Губы Советника растянулись в хищной усмешке. Даже его полуглухие человеческие уши уже ловили близкие шаги – спокойные и расслабленные, как ходят у себя дома, ничего не боясь и не ожидая нападения. Недаром старики-Мапа учат – стерегись даже в собственной берлоге. Всегда может найтись какой желающий… медведя, гхм, на палец поймать.
Шаги раздавались уже у самого поворота…
Советник сделал быстрое, почти неуловимое движение – гляди Хадамаха человеческими глазами, наверное, не понял бы ничего. Стремительный нырок вперед. Плечом Советник врезался в появившегося из-за угла человека. Удар под дых – и тот согнулся, судорожно хватая воздух широко раззявленным ртом. Ребром ладони по шее – жертва растянулась на каменном полу. Советник тут же навалился сверху, отгибая голову пленника так, что затылок почти упирался в спину. У туго натянувшейся кожи на горле сверкнул отточенный нож.
– Лежи тихо. Ничего не говори, – в ухо пленнику прошипел Советник. – Погляди на меня.
Глаза пленника, и без того выпученные, выкатились еще больше.
– Ни единого слова, – предостерегающе повторил Советник. – Сейчас ты просто встанешь… И просто проведешь нас туда, где ваши самые главные. Если согласен, кивни. Если не согласен – ну… – Советник усмехнулся, прижимая лезвие к горлу плотно-плотно, и ласково посоветовал: – Головой помотай, туда-сюда…
Глаза пленника стали уж совсем безумными, и он судорожно кивнул, едва не срубив себе голову. Советник вовремя успел отдернуть лезвие.
– Вот и молодец! – Советник рывком поднял пленника с пола, и только сейчас Хадамаха сумел того рассмотреть. Перед ним был типичный стражник – сапоги рыбьей кожи, короткий меч на поясе и даже выражение лица стражницкое. Вот только куртка его была огненно-рыжей. Так что аж глаза болели.
– Они уже и собственную стражу завели, – неприязненно разглядывая его, выдохнула Аякчан.
Пленник открыл рот, хотел что-то сказать…
– Т-с-с, – Советник многозначительно прижал к губам лезвие ножа. – Веди! И помни, что я у тебя за спиной.
Спотыкаясь и то и дело испуганно оглядываясь назад, на следующую за ним компанию, «красный стражник» двинулся вперед. Коридор закончился. «Красный» остановился возле глухой металлической двери, неуверенно покосился на Советника. Тот ободряюще похлопал ножом по ладони, и стражник судорожно схватился за ручку. Дверь с легким скрежетом поползла в сторону.
– Что это? – прошептала Аякчан, прижимаясь к Хакмару. Мальчишка крепко обхватил ее за плечи.
За толстым ледяным стеклом, подтекающим «слезой» в сухом теплом воздухе, рядами лежали люди. Их тела были совершенно неподвижны, лица казались замороженными, головы запрокинуты назад – до самого пола свисали длинные косы женщин. И каждое бессильно вытянутое тело плотно опутывали черные шупальца – точно как у морских чудищ Седны, Повелительницы Океана. Словно живые змеи, они выползали из-под пола, тянулись вдоль стен, свисали неопрятными клубами с гранитного потолка. Судорожно дергались, вздувались и опадали – чявк-чявк-чявк. Хадамаха почувствовал в этом ритме что-то знакомое и через мгновение понял. Черные щупальца пульсировали точно в ритме высасывающей Огненное озеро трубы! И в то же время их содрогания невыносимо походили на содрогания тянущей людские души черной албасы.
Аякчан вдруг вскрикнула и спрятала лицо на плече у Хакмара. Мальчишка грязно и при этом беспомощно выругался. Хадамаха молчал. Он и так знал, что среди беженцев, выживших в чэк-нае и исчезнувших в храме, были дети. Лежащее на одной из гранитных коек опутанное черными щупальцами тело было совсем маленьким.
– Они… живые? – не поднимая лица от плеча Хакмара, простонала Аякчан.
«Красный стражник» хотел ответить, но покосился на нож в руках Советника и только энергично покивал.
– Дальше веди, – буркнул тот, и они пошли дальше – мимо подтаивающего стекла, мимо все новых и новых тел.
Женский крик, одновременно похожий и непохожий на звучавший над Огнехранилищем вопль, раздался впереди. Крик сменился частым захлебывающимся дыханием, а потом женщина с мучительным хрипом, но яростно выдохнула:
– Дай мне только до тебя добраться, выползень нижнемирский! Я тебе эту кишку проклятую в зад засуну, через рот вытащу и Голубым огнем накачаю, пока тебя до нижних небес не разбрызгает!
– Молчи, сестра, молчи, не зли его! Она не то хотела сказать, господин, Храмом клянусь… ой, не клянусь, не клянусь, плевала я на этот Храм!
– И тебя накачаю, подстилка жирная, предательница! – срываясь на вопль нечеловеческой боли, рявкнул первый…
