Вдруг со свистом и треском появился пурпурный облачный столб, который расплылся, открыв человеческую фигуру. Очертание и особенно голова фигуры резко вырисовывались на этом кроваво-красном фоне.
Сдавленный крик сорвался с губ Моргана: он узнал явившегося к нему незнакомца. Огненно-красная лента связывала Нарайяну с костром, на котором пылало таинственное пламя, распространявшее теперь удушливый аромат.
– Я разбил узы, которые не в силах был больше влачить, – произнес звучный голос Нарайяны. – Но я никому не сделал зла и нашел взамен себя человека, более достойного занять мое место, которого и сделал своим наследником.
– Ты желал свободы и получишь ее! Тебе предстоит раскаиваться в твоем поступке, а не нам оплакивать и сожалеть неверного служителя истины, – ответил первосвященник, поднимая обеими руками свой меч.
Он произнес несколько слов, которые Морган не понял, и меч с быстротой молнии опустился на огненную ленту, связывавшую Нарайяну с треножником. Раздался страшный крик, сопровождаемый раскатами грома, и фигура Нарайяны рассыпалась на тысячу искр. Столб огня и дыма с минуту кружился над треножником, а затем все угасло; темнота рассеялась и лучи солнца снова залили громадный зал своим радостным светом.
Моргану показалось, что он видел во сне эту ужасную сцену, хотя пустой и угасший треножник доказывал противное. С глубоким вздохом повернулся он и только теперь увидел Нару, стоящую с другими женщинами, среди которых находилась Лора. Сверкающий взгляд молодой женщины, видимо, искал в толпе высокую фигуру Дахира.
При виде своей невесты, которая показалась ему еще прекраснее, сердце Моргана усиленно забилось. Он хотел уже подойти к Наре, как вдруг первосвященник подозвал его и благосклонно спросил:
– Ты принял наследство Нарайяны? Согласен ли ты стать также супругом и покровителем его вдовы?
– Да! Это – для меня самая дорогая и священная часть его наследства, – ответил Морган.
В глубине души он был очень доволен этой необходимостью, так как Нара положительно очаровывала его.
– В такое случае подойдите и я соединю вас!
Два мальчика, убрав пустой треножник, положили перед жертвенником пурпурную подушку, вышитую золотом. Затем к Наре подошли две женщины, из которых одна несла венок из белых цветов, каких Морган никогда еще не видел, а другая – необыкновенно легкое и прозрачное покрывало. Убрав голову невесты, эти женщины соединили руку Нары с рукой ее будущего мужа. Нара и Морган опустились на колени на подушку. По бокам их стали два вооруженных рыцаря и скрестили над их головами свои мечи, на остриях которых пылало небольшое золотистое пламя.
Первосвященник взял с жертвенника блюдце и зажег на нем бесцветную жидкость, распространявшую острый, но приятный аромат.
Совершив несколько раз курение, он надел брачующимся кольца, а затем, подняв Нару, увел ее в святилище за жертвенником, закрытое вытканной из серебряных нитей завесой.
Через несколько минут оба вернулись. Нара казалась взволнованной и с опущенной головой заняла свое место на подушке.
Тогда первосвященник разломил над ее головой палочку слоновой кости, говоря:
– Я уничтожаю прошлое. Для тебя, Нара, существует теперь только настоящее и будущее. Будь достойна новой жизни! Будь верна и любяща, чтобы ты наконец получила свободу.
Разделив между собою кубок вина, Супрамати и Нара встали.
– Идите по одному пути! Огненные узы соединяют вас и ничто более не разлучит, – сказал старец.
Два рыцаря взяли новобрачных за руки и довели их до дверей залы. Остальные присутствующие тоже разошлись.
– До обеда мы можем наслаждаться обществом друг друга, – сказала Нара своим обычным небрежно-насмешливым тоном.
Морган был слишком доволен, чтобы обратить на это внимание.
– Не желаете ли вы пройти в мою комнату? – радостно спросил он.
– Отчего же нет? Проводите.
Когда они очутились в комнате Моргана, тот привлек Нару в объятия и поцеловал ее, пробормотав:
– Я и не мечтал, что счастье так скоро явится ко мне!
– Разве уж такое счастье наследовать вдову и к тому же бессмертную жену? – с насмешкой заметила Нара, освобождаясь от объятий Моргана.
– Я смотрю на это, как на счастье, и желал бы сейчас же решить вместе с вами, где мы будем жить. В данную минуту Венеция мне кажется неудобною, – сказал Морган.
– Вы спешите, Супрамати, забывая то, в чем уже раньше, условились! Свет знает нас только как обыкновенных людей, и сегодняшняя церемония не имеет для него никакого значения. До времени окончания моего официального траура мы должны оставаться чужими друг другу. Потом мы отпразднуем обручение и свадьбу, как и все остальные. А пока путешествуйте, осматривайте главные столицы и забавляйтесь.
– Как жестоко вы говорите, Нара, да еще в минуту, когда закон этого великого братства соединил нас! Я не настаиваю и уважаю вашу волю, но мне очень тяжела наша разлука.
– Вы все забываете, что эликсир жизни не лишил вас ни одного мужского инстинкта. Наша разлука кажется вам тяжелой только потому, что вы никогда еще не жили, здоровый и богатый, в большом городе, полном искушений и населенном целой армией женщин, существующих только развратом – открытым и профессиональным – как актрисы и кокотки всех категорий, – или тайным, как это практикуют светские женщины. Весь этот мир (кокотки и неверные жены) всегда жаждут молодого, красивого и, в особенности, богатого мужчину.
– Вы забываете, со своей стороны, что я человек женатый. Нара презрительно улыбнулась.
– О! Брак никогда еще не был препятствием ни для мужчины, ни для женщины, которая желает его заполучить. Царицы кулис считают за особую заслугу, если им удается ощипать какого-нибудь пижона, попавшего в их сети, в ущерб семье, которая остается в тени, чтобы не стеснять своих возлюбленных. По большей части законные жены не имеют ни малейшего понятия о достоинствах своего супруга, о его любезности, великодушии и снисходительности, которые он выказывает этим жрицам Венеры. Только в их будуарах могла бы законная половина составить себе истинное понятие о характере своего господина и повелителя, который нигде не бывает так скучен и капризен, как под супружеской кровлей. Не удивляйтесь: я говорю одну только истину. Вы, Супрамати, еще наивны и неопытны; но подождите и увидите, что будет, когда вы приедете в Париж, остановитесь в завещанном вам Нарайяной укромном отеле, и по городу распространится слух, что набоб прибыл. Со всех сторон появятся друзья и будут стараться всячески развлекать вас. А какое более благородное развлечение может быть, как не покровительство талантам, которыми кишит театральная богема! Вы не вкусили еще такого удовольствия как быть «своим» за кулисами, вовремя поднести какую-нибудь драгоценность или букет, устроить увеселительную поездку с «этими дамами», а – высшая награда – носить в петлице цветок, данный вам какой-нибудь театральной звездой. Как бы грязна ни была рука, давшая цветок, вы будете считать его очищенным талантом и презрительно станете сравнивать эту шикарную и очаровательную фею со своей законной супругой, существом глупым, стеснительным ярмом, которая осмеливается еще иметь на вас какие-то права и претензии…
