– Спасибо, что ты хоть что-то оставил и для нас, –
ядовито заметила Сенедра.
– Ты за что-то сердишься на меня? – спросил ее
Гарион.
– Нет, Гарион. Просто я немного раздражена.
– Почему?
– Меня клюнула курица. – Сенедра указала на
остатки жареной курицы, лежащие на большой тарелке. – Вот эта. –
Протянув руку, она схватила куриную ножку и свирепо впилась в нее маленькими
белыми зубами. – Вот тебе! – мстительно произнесла Сенедра.
Хорошо зная свою жену, Гарион счел за благо удержаться от
смеха.
После ужина они сидели за столом, прислушиваясь к шуму
затихающей снаружи бури. Внезапно раздался негромкий почтительный стук в дверь.
Гарион вскочил и схватился за меч.
– Я не собирался вас беспокоить,– послышался за дверью
старческий голос, – а просто хотел убедиться, что у вас есть все
необходимое.
Бельгарат поднялся со стула, подошел к двери и открыл ее.
– Святой Бельгарат, – с низким поклоном произнес
стоявший на пороге человек. Это был глубокий старик с седыми волосами и худым,
морщинистым лицом.
К тому же это был гролим.
Бельгарат настороженно смотрел на него.
– Вы знаете меня? – осведомился он.
– Конечно. Я знаю всех вас. Могу я войти?
Бельгарат молча шагнул в сторону, и старый гролим проковылял
в комнату, опираясь на кривую палку.
– Госпожа Польгара, – пробормотал он, кланяясь ей.
Потом повернулся к Гариону. – Ваше величество, могу я молить вас о
прощении?
– Почему? – отозвался Гарион. – Вы не сделали
мне ничего плохого.
– Сделал, ваше величество. Когда я услышал о том, что
произошло в Городе Ночи, я возненавидел вас. Можете вы простить мне это?
– Тут нечего прощать. Ваши чувства были вполне
естественны. В вашем сердце произошла перемена, не так ли?
– Его изменили, король Бельгарион. Новый бог Ангарака
будет добрее, чем Торак. Я живу лишь для того, чтобы служить ему, и молюсь о
дне его пришествия.
– Садитесь, друг мой, – пригласил
Бельгарат. – Очевидно, вы перенесли какое-то сильное религиозное
переживание?
Старый гролим опустился на стул с просветленной улыбкой на
сморщенном лице.
– Мое сердце было тронуто, святой Бельгарат, –
просто сказал он. – Я посвятил всю жизнь служению Тораку в храме этой
деревни. Я горько оплакивал его смерть. Но теперь я удалил его изображения со
стен храма и украшаю алтарь цветами вместо крови жертв. Я горько сожалею о том,
что держал нож во время обрядов жертвоприношения.
– И что же вас так изменило? – спросила Польгара.
– Голос, который говорил с моей душой, госпожа
Польгара, и наполнил меня такой радостью, что мне казалось, будто весь мир
купается в ярком свете.
– Что же сказал вам этот голос?
Старый жрец пошарил под черной мантией и извлек лист
пергамента.
– Я в точности записал его слова, – ответил
он, – ибо таковыми были данные мне указания. Человек может неправильно их
понять или изменить в свою пользу. – Старик улыбнулся. – Впрочем, я
записал это на благо другим, ибо эти слова запечатлелись в моем сердце
надежнее, чем на бумаге. – Он начал читать надтреснутым голосом: – "В
дни, которые последуют за встречей Дитя Света и Дитя Тьмы в Городе Ночи,
великое отчаяние снизойдет на жрецов бога Тьмы, ибо он падет и более не появится
среди своего народа. Но изгони печаль из своего сердца, ибо твое отчаяние всего
лишь ночь, которую сменит восход солнца. Говорю тебе: Ангарак возродится с
приходом истинного 6oга, которому предназначалось вести его к свету со времен
зарождения жизни. Ибо бог Тьмы был рожден из ничего, в момент того события,
которое разделило все сущее, и не ему было предназначено вести и защищать
Ангарак. Во время последней встречи Дитя Тьмы и Дитя Света откроется истинный
бог Ангарака, и ты обратишь на него свою любовь и преданность.
Путь, которым последует Ангарак, будет определен ВЫБОРОМ, и
этот ВЫБОР останется навечно. Ибо внемли: двое появятся в Месте, которого
больше нет, но лишь один будет избран. Дитя Света и Дитя Тьмы каждый несет свое
бремя, которое приведет их к двоим, стоящим в ожидании ВЫБОРА. И если ВЫБОР
падет на одну руку, то мир погрузится во тьму, но если он падет на другую, мир
будет, купаться в свете, как и было предопределено в начале отсчета времени.
Посему надейся и относись к ближним своим с добротой и
любовью, ибо это угодно истинному богу, который, будучи избранным, благословит
тебя, и ноша твоя будет легка". – Старый гролим опустил пергамент и
благоговейно склонил голову.
– Так говорил голос, наполнивший мое сердце радостью и
изгнавший из него отчаяние.
– Мы благодарны вам за то, что вы поделились этим с
нами, – сказал Бельгарат. – Не откажетесь ли вы разделить с нами
трапезу?
Гролим покачал головой.
– Я больше не ем мяса, – промолвил он. – Я не
должен оскорблять моего бога. Я выбросил мой нож и больше не буду проливать
кровь до конца дней. – Старик поднялся. – Теперь я покину вас. Я
пришел, чтобы передать слова, которые говорил мне голос, и заверить вас, что,
по крайней мере, один человек во всем Ангараке будет молиться за ваш успех.
– Мы благодарим вас, – искренне произнес
Бельгарат. Подойдя к двери, он раскрыл ее перед стариком.
– Любопытно, не так ли? – заметил Бельдин, когда
гролим удалился. – Впервые я услышал пророчество, в котором все говорится
прямо.
– Ты хочешь сказать, что он действительно
пророк? – спросил Шелк.
– Конечно. Это почти классический случай. У него есть
все симптомы – экстаз, коренное изменение сущности и тому подобное.
– И все же тут что-то не так, – нахмурился Бельгарат. –
Я провел целые эпохи, читая пророчества, но то, что он говорил, не походит ни
на одно из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться. – Он посмотрел на
Гариона. – Ты мог бы связаться со своим другом? Мне нужно потолковать с
ним.
– Я могу попытаться, – ответил Гарион. – Он
не всегда отвечает на вызов.
– Все-таки попробуй. Скажи ему, что это очень важно.
– Сделаю все, что смогу, дедушка.
Гарион сел и закрыл глаза.
– Ты здесь? – спросил он.
