– Тут нет особой тайны, Сади, – улыбнулся
Эрионд. – Помнишь, что Цирадис говорила Зит в Ашабе?
– Что-то насчет задержки. Я не обратил особого
внимания. Тогда мы были заняты другим.
– Она сказала: «Будь спокойна, сестренка, ибо цель всей
твоей жизни достигнута, и то, что было задержано, может скоро свершиться».
Теперь ясно, что было задержано.
– Думаю, он прав, – сказал Бельдин
Бельгарату. – Не в первый раз прорицательница вмешивается, чтобы дело было
сделано. Слова о «цели всей ее жизни» могут означать, что Зит была рождена лишь
для того, чтобы укусить Харакана. Когда она сделала это, все вернулось в
нормальное русло. – Горбун посмотрел на Эрионда. – Как это ты
запомнил то, что сказала Цирадис? Мы ведь были так взволнованы в Тронном зале
Урвона.
– Я всегда стараюсь запоминать, что говорят
люди, – ответил Эрионд. – Сначала это может казаться нелепым, но рано
или поздно обретает смысл.
– Странный мальчишка, верно, Бельгарат? – сказал
Бельдин.
– Мы уже заметили.
– Неужели это возможно? – спросил Сади у старого
волшебника. – Я имею в виду, подобное вмешательство?
– Такой вопрос не следует задавать моему деду! –
рассмеялся Гарион. – Он не верит в невозможное.
Шелк, стоя немного в стороне от Зит и ее новорожденного
потомства, слегка приподнял брови.
– Прими мои поздравления, Зит, – наконец сказал он
маленькой зеленой мамаше и строго посмотрел на остальных. – Они очень
славные, но если кто-нибудь назовет их маленькими кусаками, я завизжу.
Они помылись и легли спать, но Сенедра беспокойно вертелась
и внезапно села в кровати.
– Интересно, молоко еще не остыло? – пробормотала
она. Сбросив одеяло, Сенедра босиком направилась к двери. – Хочешь
молока? – спросила она Гариона.
– Нет, дорогая, спасибо.
– Оно поможет тебе заснуть.
– У меня и так крепкий сон.
Сенедра показала ему язык и вышла в коридор.
Когда она вернулась со стаканом молока, на ее лице играла
лукавая улыбка. Она негромко хихикнула.
– Что тебе насмешило? – спросил Гарион.
– Я видела Шелка.
– Ну?
– Я его видела, но он не видел меня и вошел в спальню.
– Шелк может входить в свою спальню, когда захочет.
Сенедра снова хихикнула и прыгнула в кровать.
– В том-то и дело, Гарион, что это была не его спальня.
– Вот как? – Гарион смущенно кашлянул. – Ну,
пей свое молоко.
– Я немного подслушала у двери, – сказала
она. – Хочешь знать, что они говорили?
– Не особенно.
Но Сенедра все-таки рассказала ему.
Дождь прекратился, хотя еще слышны были отдаленные раскаты
грома, а на западном горизонте вспыхивали молнии. Гарион внезапно проснулся и
сел в кровати. Снаружи слышался шум, не похожий на гром и иногда
сопровождавшийся оглушительным ревом. Гарион потихоньку выскользнул из постели
и подошел к окну. В темноте, в полумиле к западу, медленно двигалась вереница
факелов. Гарион вгляделся во мрак, затем начал мысленно формировать образ
волка. Происходящее требовало срочного расследования.
Они двигались очень медленно, и, приблизившись, Гарион
увидел, что факельщики сидели верхом не на лошадях. Размеренный грохот и рев
продолжали звучать. Гарион затаился в зарослях ежевики и стал наблюдать и
слушать. Вереница гигантских серых животных тяжело передвигалась в
северо-восточном направлении. Гарион видел изображение слона на острове Веркат
в Хтол-Мургосе, когда его тетушка Пол обратила в бегство безумного отшельника в
лесу. Но изображение – это одно, а живой слон – совсем другое. Они были огромны
– куда больше любых животных, которых Гарион когда-либо видел, а в их медленном
шаге ощущалась грозная неумолимость. Их лбы и бока покрывала плотная кольчуга,
но для слонов она была не тяжелее паутины. Похожие на паруса уши колебались при
ходьбе, а длинные хоботы раскачивались впереди. Иногда один из слонов поднимал
хобот, касался им лба и издавал пронзительный трубный звук.
Верхом на слонах восседали мужчины в грубых доспехах.
Сидевшие впереди, на шее животных, держали в руках факелы, а сидевшие позади
были вооружены дротиками, пращами и короткими луками. Во главе колонны, на шее
слона, который был выше остальных на целый ярд, находился человек в черной
мантии гролима.
Гарион подошел ближе – под его лапами не хрустнула ни одна
веточка. Хотя он не сомневался, что слоны с легкостью могут его учуять, ему
казалось, что такие огромные животные не обратят внимание на хищника, не
представлявшего для них никакой опасности. В их присутствии он ощущал себя
маленьким, как блоха. Это чувство ему не слишком нравилось. Он весил двести
фунтов, но вес слона исчислялся не фунтами, а тоннами.
Гарион бесшумно двигался вдоль колонны, сохраняя дистанцию
около пятидесяти ярдов и напрягая чутье и зрение. Его внимание было
сосредоточено на гролиме в черной мантии, сидевшем на шее переднего слона.
Внезапно перед колонной возникла фигура в черном атласе,
поблескивавшем в свете факелов. Слоны остановились, и Гарион подкрался ближе.
Фигура в атласе откинула капюшон рукой, которая была словно
наполнена кружившимися в хороводе мириадами искорок. В Ашабе и Замаде Гарион
мельком видел лицо похитительницы его сына, но встречи с даршивской колдуньей
были сопряжены с такой страшной опасностью, что ему не хватало времени
запечатлеть в памяти черты Дитя Тьмы. Теперь же, подкравшись еще ближе, он
смотрел на ее лицо, освещенное факелом.
Черты были правильными, даже красивыми. Блестящие черные
волосы подчеркивали белизну кожи, почти такую же, как у его кузины Адары.
Однако сходство на этом исчерпывалось. Темные глаза Зандрамас были слегка
раскосыми, как у всех ангараканцев, широкий лоб не испещряли морщины, крупный
нос с горбинкой не портил тонкие черты, а заостренный подбородок придавал лицу
треугольную форму.
– Я ждала тебя, Нарадас, – произнесла она резким
голосом. – Где ты был?
– Простите меня, хозяйка, – ответил гролим,
сидевший на шее переднего слона. – Слоны оказались южнее, чем нам
говорили. – Он также откинул капюшон. Белые глаза блеснули на злом
лице. – Как идет борьба с войсками апостола?
– Плохо, Нарадас, – отозвалась колдунья. –
Его стражники и чандимы вместе с карандийским сбродом количественно превосходят
наши силы.
