– Я привел боевых слонов, хозяйка, – сообщил
Нарадас. – Они изменят ход сражений. Трава центрального Пельдана обагрится
кровью стражников Урвона, чандимов и карандийцев. Мы сокрушим их и обеспечим
безопасность Даршивы раз и навсегда.
– Меня не заботит Даршива, Нарадас. Я добиваюсь власти
над миром, а судьба маленького королевства на востоке Маллореи не представляет
для меня интереса. Мне безразлично, устоит Даршива или падет. Она сыграла свою
роль, и я устала от нее. Сколько времени тебе понадобится, чтобы доставить
твоих животных к полю битвы?
– Самое большее – два дня, хозяйка.
– Тогда поторопись. Передай их под командование моих
генералов и следуй за мной в Келль. Я вернусь в Гемил и заберу Отрата и отродье
Бельгариона. Мы будем ждать тебя в тени священной горы пророков.
– Правда, что Урвон привел с собой Нахаза и его демонов?
– Правда, но это теперь не имеет значения. Вызвать
демонов не так сложно, а Нахаз не единственный в преисподней Повелитель
демонов. Морджа согласился помочь нам своими демонами. Между ним и Нахазом
существует давняя вражда. Сейчас они воюют друг с другом, не обращая внимания
на солдат.
– Хозяйка! – воскликнул Нарадас. – Неужели вы
заключите союз с подобными существами?
– Я готова заключить союз со всей преисподней, дабы
торжествовать победу в Месте, которого больше нет. Морджа притворился, будто
спасается бегством, и отвлек Нахаза с поля битвы. Пусть твои животные уничтожат
войска Урвона. Нахаз и его демоны не успеют к ним на помощь. А потом как можно
скорее отправляйся в Келль.
– Повинуюсь, хозяйка, – послушно произнес Нарадас.
В Гарионе начал закипать гнев. Он мог за несколько секунд
добраться до похитительницы его сына и знал, что она не успеет опомниться,
прежде чем его клыки вопьются ей в горло, а потом уже будет слишком поздно.
Гарион медленно пополз вперед, прижимаясь брюхом к земле; шерсть его встала
дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажив гpoзные клыки. Он жаждал крови, и
ненависть огнем горела в его душе. Дрожа от нетерпения, он напряг мускулы, и из
его горла вырвалось негромкое гортанное рычание.
Этот звук сразу же привел его в чувство. Мысль, обжигавшая
его мозг, была мыслью волка и, следовательно, учитывала лишь текущий момент.
Если Зандрамас действительно стоит в нескольких прыжках от него, он мог бы
разорвать ее плоть и пролить кровь на высокую траву возле дороги, прежде чем
эхо ее воплей достигнет ближайших холмов. Но если фигура, стоящая перед
белоглазым Нарадасом, всего лишь бесплотная проекция, то он щелкнет своими
клыками в воздухе, а колдунья из Даршивы вновь спасется от его мести, как уже
было в Ашабе.
Возможно, его мысли передались Зандрамас, или же она, как
это часто делала Польгара, просто мысленно прощупывала окрестности, дабы
обнаружить чье-либо присутствие.
– Опасность! – внезапно прошипела колдунья своему
белоглазому прислужнику. Потом она улыбнулась жестокой безжалостной улыбкой. –
Но я могу принять облик, неуязвимый для алорийских чародейств.
Ее тело напряглось и начало расплываться, превратившись в
исполинского дракона, смертельно перепугавшего слонов. Расправив огромные
крылья, она взмыла в небо, оглашая темноту пронзительным ревом и изрыгая
красное пламя.
– Тетушка Пол! – мысленно предупредил
Гарион. – Берегись дракона!
– Что-что? – последовал недоуменный отклик.
– Зандрамас превратилась в дракона и летит к вам!
– Возвращайся немедленно! – резко скомандовала
Польгара.
Утопая когтями в сыром дерне, Гарион что было силы понесся к
ферме. За собой он слышал трубные вопли охваченных паникой слонов, а над
головой – оглушительный рев дракона. Гарион бежал со всех ног, зная, что
Зандрамас неуязвима для всех контрмер, какие могли предпринять Польгара и
остальные, и что лишь огненный меч Железной Хватки способен обратить ее в
бегство.
До фермы было недалеко, но минуты казались Гариону часами.
Он видел клубившиеся над головой грозовые тучи, освещенные огненным дыханием
Дракона, которое сопровождали бледно-голубые стрелы молний. Внезапно Зандрамас
сложила гигантские крылья и устремилась прямо на ферму.
Приняв между двумя прыжками обычный облик, Гарион бросился к
воротам, размахивая пламеневшим мечом Железной Хватки.
Дракон опустился во дворе, продолжая изрыгать огонь и дым.
Вертя змеиной шеей, он посылал струи пламени в деревянные сооружения вокруг
двора. Крепкое дерево начало обугливаться и дымиться; тут и там появлялись
маленькие голубоватые языки пламени.
Гарион ворвался во двор, размахивая огненным мечом и угрожая
им дракону.
– Возможно, ты неуязвима для волшебства,
Зандрамас, – крикнул он, – но против этого тебе не устоять!
Зандрамас взвыла и окутала Гариона огненным облаком, но он,
не обращая на это внимания, продолжал наносить удары мечом и синим пламенем
шара. Не выдержав жестокой атаки, Зандрамас взмыла в воздух, бешено размахивая
крыльями. Наконец ей удалось перелететь крышу двухэтажного строения. Она снова
опустилась на землю, продолжая поливать огнем ферму.
Гарион выбежал за ворота, намереваясь атаковать ее вновь, но
внезапно остановился. Дракон был не один. Перед ним стояла голубая волчица,
окруженная сияющим нимбом, постепенно увеличиваясь в размерах, как это сделала
Польгара в Стисс-Tope, стоя лицом к лицу с богом Иссой, и сам Гарион в Городе
Ночи во время роковой встречи с Тораком.
Встреча дракона и голубой волчицы могла привидиться лишь в
ночном кошмаре. Дракон изрыгал огонь, а волчица сражалась ужасными клыками. Так
как, за исключением зубов, она была бесплотной, пламя дракона не могло ей
повредить, но и острые зубы волчицы не могли проникнуть сквозь чешуйчатую шкуру
дракона. Они переплелись в титанической схватке. Было темно, так как небо все
еще заслоняли оставшиеся после недавней грозы тучи, а молнии скорее слепили,
чем освещали, однако дракон слегка вздрагивал при каждом прыжке волчицы. Хотя
ее зубы не могли повредить дракону, каким-то образом голубое сияние, которое
окружало Поледру, принявшую облик волчицы, обрело силу Шара, а Гарион знал, что
даже в облике неуязвимого дракона Зандрамас боялась Шара и всего, что с ним
связано. Ее дрожь становилась все более заметной, а атака Поледры – все более
свирепой. Внезапно обе остановились и, словно по безмолвному соглашению,
приняли свою естественную форму. Теперь друг на друга смотрели две женщины, чьи
глаза сверкали неутолимой ненавистью.
– Я предупреждала тебя, Зандрамас, – грозно
произнесла Поледра. – Каждый раз, когда ты будешь препятствовать Судьбе,
властвующей над всеми нами, я буду становиться на твоем пути.
