— Кто он может быть? — поинтересовался я. — Мне уже давно приходила мысль, что приор «двоится».
Эдгар покачал головой.
— Как я могу знать? Надо допытаться. Я тщательно изучал каждого брата, рассматривал лицо, наблюдал походку, вслушивался в звук голоса, но нет; между братьями нет его. Он всегда как будто появляется из комнаты аббата, но я еще не додумался, как добраться мне до этого лже-пророка.
Меня в высшей степени интересовало это дело, но я не мог не сказать:
— Эдгар, ты играешь в опасную игру. Лицо, управляющее нами, много выше нас в умственном отношении, и, хотя я отдаю полную справедливость твоей энергии и большому уму, я боюсь, что ты не в состоянии бороться с приором.
Яркая краска покрыла лицо Эдгара, и он взглянул на меня враждебно и насмешливо.
— Ты думаешь, что у меня недостанет ума и энергии, чтобы раскрыть эту интригу и достигнуть цели? Только я возьму с тебя клятву.
— Какую? — спросил я.
— Поклянись мне, — ответил с важностью Эдгар, — что, если благодаря моим усилиям освободится место приора, ты не будешь стараться завоевать его. Клянись мне твоей честью.
— Клянусь тебе, — ответил я, кладя свою руку в его.
— Благодарю. А теперь несколько слов, чтобы ты мог спокойно спать. Я явился к мачехе открыто, совершенно просто, через большие ворота, назвавшись твоим посланным. Опасно было бы, — он иронически усмехнулся, — дать ей знать, что есть более короткий и благоразумный путь к патеру Санктусу. Путь этот я давно открыл, выслеживая приора, который пользуется им для свиданий; но я увидел Марию только через посредство главы и от него получил разрешение для тебя и Нельды. Вообще, члены братства, имеющие подобно нам старые привязанности в монастыре урсулинок, одни пользуются этим способом свиданий; новые знакомства запрещены. Теперь ты знаешь все; покойной ночи.
* * *
Прошло еще некоторое время без перемен.
Однажды ко мне неожиданно явился барон Виллибальд фон Лаунау; он был бледен, очень изменился и был утомлен душой и телом.
— Я не хотел проехать мимо аббатства, не воспользовавшись случаем повидаться с вами, патер Санктус, — сказал он.
Потом он в нескольких словах сообщил мне, что женился, но не счастлив и что поразило его несчастье сестры.
— Что же с ней случилось? — спросил я, потому что искренно интересовался прелестной Розалиндой, брак которой я благословил.
— Боже мой, — сказал Виллибальд, — разве вы не знаете ужасную историю, о которой все говорят?
— Положительно ничего не знаю.
Тогда он рассказал мне, что граф фон Мауффен, давно влюбленный в Розалинду, совершал относительно ее всякого рода низости. Наконец в одном обществе он обвинил Левенберга в том, что тот предательски убил его двоюродного брата, молодого рыцаря Зигфрида, когда тот приезжал по делам в замок Левенберга, прибавив, что позднее нашли тело рыцаря на его земле. Лео был в негодовании и протестовал; Мауффен поддерживал свои обвинения, инсинуируя, что Лео наследовал часть имений покойного, мать которого, тетка Левенберга, ненавидела Гуго фон Мауффена и завещала свое состояние племяннику, в случае, если сын умрет бездетным.
Ссора перешла в скандал и кончилась взаимным вызовом. Решено было отдать дело на Божий суд, чтобы узнать, убил Лео или нет рыцаря Зигфрида. При этом известии отчаянию Розалинды не было границ, и она хотела непременно присутствовать при поединке, который был неудачен для Левенберга.
Увидя своего мужа падающим, Розалинда так вскрикнула от горя, что все были потрясены; к тому же все симпатии были на стороне Лео, потому что графа фон Мауффена все ненавидели. Герцог, взволнованный, не мог в присутствии жены отдать приказ его прикончить, всем известна была горячая любовь молодых супругов. «Желаете вы, чтобы он остался жив?» — обратился к ней герцог.
В первую минуту, — продолжал Виллибальд, — Розалинда простерла руки к герцогу, но при этих словах его она задрожала, выпрямилась и прерывающимся голосом сказала: «Нет, государь! Если бы я стала выпрашивать моему мужу опозоренную жизнь, я была бы худшим его врагом, нежели этот предатель убийца». И опустила голову на руки. Я тогда совершенно потерял голову. Было ужасно видеть такую смерть нашего доброго, симпатичного Лео и не иметь возможности защитить его. Но опекун наш, Рабенау, из нашей ложи следивший за поединком, схватил Розалинду на руки и унес ее от страшного зрелища.
Рассказ этот поразил меня, точно это было мое личное горе. Я всегда чувствовал большую симпатию к прекрасному благородному Лео.
— Где теперь Розалинда? — спросил я.
— Она у Рабенау, — отвечал Виллибальд. — Он окружает ее всякими заботами; ее геройское поведение заставило графа забыть недоверие к нему Розалинды в день ее замужества. Но представьте себе, патер Санктус, этот подлый Мауффен не удовольствовался убийством Левенберга и украл его тело. Труп был положен в палатку, а когда пришли за ним, его там не могли найти. Мы скрыли это от Розалинды, впавшей в горячку; по счастью, она не могла сама ни за чем следить, но, надеюсь, наступит день, когда я отомщу этому Гуго фон Мауффену, которого смертельно ненавижу.
Вскоре он простился со мною и уехал.
* * *
Вечером я спустился в подземелье и застал Эдгара с Марией; вскоре пришла Нельда, и мы стали говорить о делах.
Обе наши гостьи с удовольствием сообщили нам, что им удалось возбудить глухой ропот против аббатисы, утонченная злобность которой давно стала ненавистна всем сестрам. Все, таким образом, было готово и для того, чтобы начать действовать, ожидали только благоприятного случая. Кроме того, Нельда подслушала разговор приора с графиней Розой, которая, наверно, одно лицо с трактирщицей Бертой. К большому удивлению Нельды, говорили о каком-то главе, и приор высказался, что жизнь здесь ему в тягость и что, если бы только ему удалось завладеть кассой, он повернул бы оглобли и бросил бы все дело дьяволу.
Слушая этот рассказ, Эдгар подскочил от изумления и начал в волнении ходить; затем, сказав, что уже поздно, отправил молодых женщин, приказав им следить за Розой и ее отношениями с приором.
Как только мы остались одни, Эдгар встал во весь рост, и глаза его засверкали:
— Видишь, приор самозванец и не имеет ничего, а между тем, когда нужно, у него всегда находятся деньги. Знаешь, Энгельберт, что я намерен сделать? У меня порядочная сумма, ты тоже должен дать часть золота, полученного от моей мачехи, и я попробую подкупить этого человека, который, должно быть, не важный господин. Когда он уйдет, место станет свободно, и я буду хозяином. О, если бы только я знал, кто глава?
* * *
В то время трудно было исполнить желание Эдгара, но случай помог ему. Однажды вечером, когда мы спускались в подземелье, проходя близ комнат приора, в том месте, где мой друг уже подслушал один подозрительный разговор, до наших ушей донесся явственно шепот двух людей. Мы застыли на месте. В эту минуту раздался звучный голос, и мы услышали отчетливые слова:
