IV
Оставшись одна, Ксения заперлась в своей
комнате и горько расплакалась. Возбужденные нервы ее долго не успокаивались, и
ей только большим напряжением воли удалось вернуть себе наружное спокойствие.
Молодая женщина только что успела вымыть себе лицо холодной водой, как Даша
подала ей письмо.
Печальная и усталая Ксения села к столу и
вскрыла конверт. Письмо было от ее приемного отца. С присущей ему спокойной и
дружеской, но сдержанной манерой Леон Леонович просил приемную дочь чаще писать
ему и откровенно сообщать все впечатления своей новой жизни.
«Ты не можешь сомневаться в том участии, какое
я принимаю во всем, что касается тебя. Может быть мои советы и мой жизненный
опыт будут иногда тебе полезны. Я хотел бы ошибаться, но по различным причинам
боюсь, что много туч будут омрачать твою супружескую жизнь. Итак, помни, что я
всегда готов помочь тебе и защитить тебя по мере моих сил».
Со вздохом облегчения Ксения сложила письмо.
Добрые слова приемного отца вернули ей спокойствие. Теперь она чувствовала себя
уже не такой одинокой. У нее всегда будет убежище, куда она может укрыться,
если жизнь здесь сделается для нее слишком невыносимой, и найдется друг,
который поможет ей создать себе трудом независимое положение.
Час спустя вернулся Иван Федорович. Он был в
отвратительнейшем расположении духа. Небрежно поцеловав жену и заметив собачку,
которую та держала на коленях, он с досадой сказал:
— Что за собака? Где ты достала эту дрянь?
Мне привез ее сегодня утром Ричард Федорович.
Право, у этого Ричарда иногда бывают странные
фантазии! Не хочешь ли ты завести здесь целый зверинец? Попугай, собака... Не
достает еще только обезьяны!
Если ты недоволен, то я могу попросить твоего
брата взять собаку обратно. Кстати, он хотел приехать в восемь часов и просил
тебя подождать его. Ему нужно поговорить с тобой о каком-то деле.
Хорошо, я подожду его. Возвращать же обратно
принятый подарок не следует. Только прошу тебя, позаботься, чтобы это животное
не вертелось у меня под ногами, когда я дома.
По окончании обеда, Иван Федорович объявил,
что пойдет немного отдохнуть до приезда брата. Ксения ушла в свой будуар и
стала играть с собачкой. В ней начал просыпаться дух возмущения и оппозиции
против эгоистичного человека, допускавшего развлечения только исключительно для
себя.
Когда приехал Ричард, Ксения читала с таким
спокойным видом, что молодой человек не мог удержаться, чтобы не сказать:
Браво, Ксения Александровна! Я вижу, что мои
советы не пропали даром. Но где же Иван? Иосиф сказал мне, что он дома.
Он спит, — насмешливо ответила Ксения. — Мой
муж еще ничего не знает о выходке своей красавицы. Он очень недоволен вашим
подарком — собакой, и сделал мне строгий выговор.
Правда? Но Жужу пользуется вашим
расположением! Смотрите, как она спит у вас на коленях; я скажу моему братцу,
что собака моя и что я только отдал вам ее на воспитание. В таких пустяках он
не захочет отказать мне. А пока до свидания! Пойду смущать сон вашего мужа.
Иван Федорович, очевидно, только дремал, так
как при входе старшего брата тотчас же приподнялся и спросил недовольным тоном,
о каком деле он хочет говорить с ним. Тон и фигура его ясно доказывали, что он
все еще находится в дурном расположении духа. Он употреблял все усилия, чтобы
не показать этого Ричарду, но в эту минуту раздался визг собаки, и этот пустой
случай дал выход его раздражению.
Ах, Ричард! Что за мысль явилась у тебя
привести это отвратительное животное? Оно вечно лежит на коленях Ксении, и
кончится тем, что перепачкает мне мебель и портьеры.
Не раздражайся из-за пустяков! Мебель и все
остальное, касающееся меблировки дома, принадлежит твоей жене. Это мой
свадебный подарок ей. А так как Жужу принадлежит мне, то я считаю себя
ответственным за всякий вред, какой она может причинить моей невестке, и,
конечно, исправлю его. Но я приехал поговорить с тобой о более важном деле.
Скажи мне, тебе известно, где находится в настоящую минуту госпожа Брейтнагель?
Видел ты ее после свадьбы?
Лицо Ивана Федоровича, слегка омрачившееся при
заявлении, что все в доме принадлежит Ксении, при этом вопросе омрачилось еще
больше.
Я ее не видел, но знаю, что она приехала из
Ялты, так как бомбардирует меня письмами и извещает, что родила мальчика,
происхождение которого великодушно приписывает мне. Понятно, я ей ничего не
отвечал.
И ты поступил неосновательно. Каролина
Карловна — женщина далеко не робкого десятка, сегодня утром приезжала сюда и
устроила скандал твоей жене, третируя ее, как негодяйку, отнявшую у нее
любовника. Я, право, удивляюсь, как ты до свадьбы не покончил с этой грязной
историей!
Темный румянец залил лицо Ивана Федоровича, и
он, вскочив с дивана, с гневом вскричал:
Как! Эта каналья, эта посетительница всех
кабаков осмелилась сделать это? Погоди же! Я научу ее быть сдержаннее и не
повторять подобных вещей. Как же Ксения мне ничего не сказала?
Я нахожу это вполне естественным. По-моему,
тоже не совсем удобно молодой жене говорить мужу: в твое отсутствие ко мне
приезжала твоя любовница и сделала мне скандал.
Дрожа от ярости, Иван Федорович стал поспешно
одеваться.
Я сейчас же поеду к этой дряни и укажу ей ее
место! — проворчал он.
Ричард покачал головой.
К чему ехать сегодня и притом еще под влиянием
гнева? Ты должен хладнокровно и серьезно объясниться с этой женщиной и выдать
ей известную сумму.
Ничего я ей не дам! У меня нет лишних денег,
чтобы платить всем негодяйкам, цепляющимся за меня. Пусть она докажет, что я
отец этих детей! Ее одновременно со мной посещало немало мужчин, так что этот
вопрос остается весьма сомнительным.
Неужели ты хочешь довести до суда такое
грязное дело? Ты, право, не думаешь о том, что говоришь! Но если ты уже решил
ехать сейчас, то я поеду с тобой. Мое присутствие удержит госпожу Брейтнагель
от чрезмерных претензий.
Иван Федорович, ни минуты не колеблясь, принял
это предложение. Он предчувствовал, что
присутствие брата при его свидании с Каролиной
повлечет за собой то, что Ричард возьмет на себя вознаграждение его любовницы,
что могло только доставить ему удовольствие.
В одну минуту он был одет и прошел в будуар
проститься с Ксенией.
С легким смущением он подошел к молодой
женщине и поцеловал ее, обещая скоро вернуться. Ксения не ответила ни слова, не
возвратила поцелуя и даже не взглянула на мужа. Зато она так сильно пожала руку
Ричарда и наградила его таким теплым и полным признательности взглядом, что в
сердце Ивана Федоровича шевельнулась было ревность, но он тотчас же убедил
себя, что Ксения хотела только посердить его из ревности.
