Действительно, самое лучшее было уехать!
Оставаться здесь, это значило все более и
более погружаться в безнадежную страсть, компрометировать Ксению, подвергать ее
глухой ревности Ивана и может быть своим присутствием мешать ей примириться со
своей судьбой. И кто знает, может быть, после его отъезда между супругами, в
конце концов, установятся более мягкие и теплые отношения, которым мешает его
присутствие здесь.
Не без тяжелой внутренней борьбы принял,
наконец, Ричард, окончательное решение. Ричард Федорович был человек энергичный
и твердый, любивший немедленно приводить в исполнение свои решения, а потому он
со следующего же дня энергично принялся за приготовления к отъезду.
VII
Прошло три недели. Ксения была одна дома. Лежа
в будуаре на кушетке, она отдавалась своим грустным думам, отирая время от
времени слезы, скатывавшиеся с ее длинных ресниц. Молодая женщина чувствовала
себя страшно одинокой и несчастной. Иван Федорович, окончательно увлеченный
княгиней, был постоянно в отсутствии. Ричард тоже не являлся. Он написал ей,
что неотложное дело вынуждает его ехать в Волынь, и с тех пор она не имела о
нем известий. Она не знала даже вернулся ли он.
Когда она спросила об этом Ивана Федоровича,
тот смерил ее суровым подозрительным взглядом, а потом насмешливо ответил, что,
как он слышал, Ричард помчался в Волынь с целью жениться на одной богатой
польке, земли которой смежны с его имением.
— Говорят, что этот брак был уже давно решен,
но Ричард, по своей обычной скрытности, никому ничего не говорил о нем и скрыл
это даже от тебя.
С этого дня молодой женщиной овладела мрачная
апатия, и даже воспоминание о Ричарде стало ей тягостным.
В этот вечер Ксения была особенно нервна.
Вдруг громкий звонок у входной двери заставил ее вздрогнуть и побледнеть. Иван
Федорович был на каком-то большом празднике и должен был вернуться только под
утро. Следовательно, это мог быть только Ричард.
И действительно, минуту спустя, в гостиную
вошел Ричард. Ксения с первого взгляда заметила, что он был очень взволнован и
озабочен.
Когда молодой человек поздоровался с ней и
поцеловал у нее руку, она спросила тихим и нерешительным голосом:
Можно вас поздравить?
С чем? — спросил удивленный Ричард.
Жан сказал мне, что вы женитесь.
Право? В таком случае, он знает больше меня.
Вероятно, я этим браком обязан Юлии Павловне. Но оставим эти глупости. Пойдемте
в ваш будуар: мне нужно поговорить с вами о важных вещах. — В будуаре они молча
сели на диван.
Ксения почувствовала какую-то непонятную
тоску, а он никак не мог подавить волнение, мешавшее ему говорить. Грустный и
беспокойный взгляд, устремленный на него, причинял Ричарду почти физическую
боль, а он должен был сказать Ксении, что уезжает надолго, может быть навсегда,
так как, кто мог сказать, вернется ли он из далекого и полного опасности
путешествия, которое намеревался предпринять.
Наконец, быстро решившись, он схватил обе руки
молодой женщины и прижал их к губам.
Я приехал проститься с вами, Ксения
Александровна!
Вы уезжаете? Надолго ли? — пробормотала
Ксения.
На несколько лет. Я еду с одним моим другом,
археологом, который хочет посетить Египет, Индию и, может быть, Тибет.
Глухой крик Ксении прервал Ричарда. Молодая
женщина страшно побледнела и откинулась на спинку дивана. На лице ее читалось
такое страшное отчаяние, что Ричард на минуту поколебался; но он быстро
стряхнул эту слабость и, наклонившись к молодой женщине, тихо сказал:
Я должен ехать, Ксения, но вы имеете право
знать причины, вынудившие меня предпринять эту поездку. Я слишком уважаю вас,
чтобы оставаться здесь. Вы сами знаете, какою грязью забрасывают наши
отношения. В одном только злоба Юлии Павловны не ошиблась: я люблю вас и люблю
больше, чем следует честному человеку любить жену брата! Все мы существа
слабые, а впасть в грех очень легко.
Ксения опустила голову.
Вы правы! Уезжайте! Но в моей жизни угаснет
последний солнечный луч, и я останусь совершенно одинокою, — пробормотала она
сдавленным голосом.
Нет, вы не будете одиноки, так как вы
сделаетесь матерью! — энергично сказал Ричард. — Материнство вознаградит вас за
все остальное. Примените к себе слова одной высокоталантливой женщины с
благородным и любящим сердцем, которые я однажды прочел и которые глубоко
поразили меня: «Во мраке неудавшейся супружеской жизни, — говорит этот автор, —
ребенок, дарованный Богом, служит путеводной звездой женщины. Он удерживает ее
на краю бездны, куда толкают ее одиночество, оскорбленная гордость и тоска. Она
живет ради маленького существа; им наполняется ее пустое сердце; оно делает ее
нечувствительной к тернистому пути. Не краснея смотрит она в ясные глаза своего
ребенка и думает: ради тебя я осталась одинока, но чиста; ради тебя я
пожертвовала своими чувствами и убила себя, но я принесла эту жертву
добровольно, так как этим прогоняю тучу с твоего детского неба». — И у вас,
Ксения, будет маленький ангел, которого вы будете любить и воспитывать, и
который заставит вас забыть всю горечь вашей жизни. И кто знает, может быть
ребенок будет талисманом, который вернет Ивана к домашнему очагу, и вы найдете
то истинное счастье, какое дает только исполненный долг.
На минуту молодая женщина была увлечена
словами своего собеседника. Она поверила счастью, которое он обещал ей в
будущем, и ей казалось, что она уже видит маленького волшебника с шелковистыми
кудрями и с блестящими глазами, который должен был осветить ее одинокую жизнь;
но при последних словах Ричарда светлое видение сразу погасло, и душа ее
наполнилась горечью и почти ненавистью к мужу.
— Я не думаю привлекать к себе Жана и не хочу
этого, — презрительно ответила она. — Я одна должна бороться со своей судьбой и
с тем несчастьем, что так неосторожно связала себя с бесчестным человеком, для
которого я представляю только неудобное бремя. Я понимаю, что мы должны
расстаться. И так, уезжайте, Ричард, забудьте меня и будьте счастливы. Я же
постоянно буду думать о вас, как о лучшем, великодушнейшем и благороднейшем из
людей. Каждый день я
буду молиться Богу, чтобы он защитил вас и
вернул бы вас целым и здоровым.
Ксения провела рукой по лбу и попыталась
улыбнуться.
Когда вы вернетесь, то, без сомнения, найдете
во мне нового человека, так как я предчувствую, что меня ждет впереди много
борьбы.
Увы! Я тоже боюсь этого. Кстати, позвольте мне
сообщить вам, какие меры я принял, чтобы гарантировать вам материальную независимость.
Видя, что Ксения сделала отрицательный жест,
Ричард крепко пожал ее руку, которую все еще держал в своих руках, устремив на
нее умоляющий взгляд:
Не отказывайте мне и не увеличивайте моей
тяжести вечным страхом, что вы нуждаетесь в необходимом. Я богат, я очень
богат, Ксения! И это насмешка судьбы, что женщине, которую я боготворю, которую
хотел бы осыпать всеми сокровищами, я едва смею предложить гарантировать
насущный хлеб. Если вы не хотите принять этого из любви ко мне, то сделайте это
ради вашего ребенка. Ему нужен будет комфорт, нянька, здоровая и легкая пища и,
иногда, доктор. Содержание ребенка в Петербурге стоит дорого, и я сомневаюсь,
чтобы Иван охотно оплачивал все эти многочисленные расходы.
