Было уже поздно, когда Виолета проснулась. Она
была одна. В первую минуту, смущенный взгляд ее нерешительно блуждал по
незнакомой обстановке. Вдруг, вид плюшевого халата, валявшегося на кресле, пробудил
в ней память. Перед ней восстали вчерашние события, хотя еще смутно, но
все-таки настолько ясно, что она сразу поняла, что безвозвратно пала. Яркий
румянец залил лицо молодой девушки. С хриплым стоном она зарылась головой в
подушки и залилась горькими слезами. Стыд и отчаяние сдавили ей сердце.
Она чувствовала себя невыразимо несчастной и
приниженной.
Наконец, Виолета встала, поправила перед
туалетом прическу и оделась. Почти с отвращением смотрела она на свое бледное
лицо, на дрожащие губы, и слезы снова подступили к горлу.
Что теперь будет? Все кончено! Она теперь
низведена в число своих легкомысленных подруг. Неужели же она пойдет по той же
дороге, как и они?
В это время Иван Федорович находился в самом
прекрасном расположении духа. Новая победа восхищала его. Наивность и
застенчивость молодой девушки только еще больше придавали ей очарования. А что
он толкнул в грязь молодое невинное существо, это нисколько не тревожило его
покладистой совести, и он не испытывал даже тени угрызения.
Иван Федорович встал рано. Он хотел
посмотреть, каких бед натворила гроза, а также заказать тонкий завтрак для
своих неожиданных гостей. Отдав приказания повару и убедившись, что все еще
спят, вышел в сад и увидел, что молния ударила во дворе в дерево, росшее у
самых окон спальни, и расколола его сразу донизу. В саду тоже буря натворила
немало бед.
При виде Виолеты, которая бледная, с опухшими
от слез глазами стояла перед туалетом, Иван Федорович хотел обнять ее и
поцелуями осушить ее слезы, но та отступила назад и залилась слезами.
Что вы сделали со мной? За что вы погубили
меня? — прерывающимся голосом вскричала Виолета.
Маленькая безумица! Я не погубил тебя, а
только безвозвратно привязал к себе. Я буду жить только для того, чтобы сделать
тебя счастливой, — ответил Иван Федорович, усаживая ее на диван.
Иван Федорович говорил с присущим ему
искусством, стараясь успокоить угрызения совести молодой девушки, усыпить ее
опасения и подозрения и пробудить в ней самые химерические надежды.
Я хочу верить, что, взяв мою жизнь, ты не
захочешь окончательно погубить ее. Итак, скажи мне, — Виолета положила обе руки
на плечи
Ивана Федоровича и устремила тоскливый взгляд
в его глаза, — женишься ты на мне, если так любишь, как говоришь? Ведь я не
какая-нибудь недостойная женщина!
В глубине души у Ивана Федоровича явилось
неудержимое желание рассмеяться, до такой степени показалась ему смешной
претензия этой опереточной певички. Понятно, ему даже и в голову никогда не
приходила подобная мысль. Но так как было бы глупо с самого же начала пугать
девушку, то он ответил без малейшего колебания:
Таково мое искреннее намерение, дорогая моя!
Только, к несчастью, я не свободен поступить сейчас же так, как хотелось бы, и
нам придется запастись терпением.
Но почему же? Кто и что может помешать тебе
жениться? — спросила бледнея Виолета.
Ах, дорогая моя Виолета! Чтобы объяснить это,
я должен открыть тебе драму моей жизни. Но у меня нет от тебя тайн. Я был
женат, конечно, по любви, но моя жена предпочла мне другого...
Боже мой! Разве можно променять тебя на
кого-нибудь? Быть твоей женой такое счастье! — наивно заметила Виолета.
Тщеславная улыбка скользнула по губам Ивана
Федоровича.
Она не любила меня так, как ты, дорогая моя.
Может Сыть, она только для того и вышла за меня, чтобы приобрести положение,
так как у нее не было никакого состояния. Избавь меня в настоящую минуту от
подробностей этой семейной драмы; я расскажу их тебе в другой раз. Дело же в
том, что моим соперником явился мой родной брат. Не желая мешать их счастью, я
согласился на развод, причем, вину принял на себя, чтобы дать жене полную
свободу. Они уже давно соединились брачными узами, мне же по закону необходимо
выждать еще два года, прежде чем я получу право снова вступить в брак. Ведь ты
подождешь два года, не правда ли?
Как можешь ты спрашивать об этом? Теперь,
когда я знаю, как ты добр и великодушен, я люблю тебя еще больше, — ответила
Виолета.
Она была слишком наивна, молода и влюблена,
чтобы понять, что он хочет только оттянуть время.
В тот же день Виолета со своей камеристкой
переехала на Крестовский остров, на дачу Ивана Федоровича.
Для молодой девушки началась веселая и
оживленная жизнь, так как Иван Федорович хотел рисоваться своей очаровательной
любовницей. Ему тем более все завидовали, что отбить ее у него было невозможно.
Виолета была безупречно верна своему любовнику и только на него одного и
смотрела.
Ричард Федорович проводил это лето в
Петербурге, так как дети его по очереди были больны скарлатиной.
Однажды братья встретились перед магазином, в
который Виолета зашла за покупками.
Ты уж чересчур много всюду показываешься с
этой особой. Должно быть, это очень ловкая сирена, если, будучи еще совсем
ребенком, она до такой степени развращена, — заметил Ричард Федорович.
Ты глубоко ошибаешься! Еще шесть недель тому
назад эта очаровательная сирена была невинна, как голубка.
И ты не постыдился развратить ее?
Фривольная и циничная улыбка скользнула по
губам Ивана Федоровича.
Если бы не я, то другой бы сделал то же самое.
Неужели ты думаешь, что она могла в оперетке остаться добродетельной.
XVI
Около этого же времени неожиданно вернулась в
Петербург Юлия Павловна Гольцман. Муж ее умер, оставив ей весьма приличное
состояние.
Однажды утром Ричард, идя по Литейной в свой
дом с целью переговорить с управляющим, встретил Анастасию. Они поздоровались.
Заметив недовольный вид девушки, Ричард Федорович спросил, что с ней и отчего
она так долго не приезжала в Царское село.
Ах, дядя! Я только делаю, что ссорюсь с
матерью. Она совсем с ума сошла. Вечно делает мне неприятности и, да -простит
мне Господь, кажется хочет помешать моему счастью.
Вместо того, чтобы обсуждать такие щекотливые
вопросы на улице, пойдем лучше позавтракать ко мне. Там ты мне все расскажешь,
и, может быть, мне удастся помочь тебе, — заметил Ричард Федорович.
После завтрака Ричард Федорович ушел в кабинет
выкурить сигару. Здесь, указав Анастасии на кресло, он сказал:
Теперь расскажи мне про свои огорчения и про причины
твоих ссор с матерью.
Это просто возмутительно, дядя! Ты знаешь, что
отец оставил ей пятьдесят тысяч, и она писала мне, что хочет окончательно
устроиться в Петербурге и купить дом. Я одобрила это намерение. В виду того,
что я единственный ее ребенок и что капитал оставлен моим отцом, я полагала,
что дом со временем достанется мне, а пока она даст мне приличное приданое и
часть дохода с капитала. В этом духе я говорила с капитаном Перовым, который
серьезно ухаживает за мной и за которого я хочу выйти замуж. Но представь себе
мое разочарование и мой гнев, когда две недели спустя после своего приезда в
Петербург, она объявила мне, что переменила свое намерение. Она, видишь ли,
встретила в Париже свою старую знакомую, с которой хочет открыть в Монако или
Ницце аристократический меблированный отель.
