— Нормальная, — пожала плечами Стася, — как
все!
— Богатая только, — с легкой завистью протянула
Карина, — каждый день в новом приходила.
— Училась она хорошо, — прибавила Стася, — на
одни пятерки, хитрюга.
— Почему хитрюга? — удивился я.
Стася прищурилась.
— Сначала мы думали, она преподам платит. Тут кое-кто
за экзамены и зачеты долларешники берет, но потом мы сообразили: хитрая она.
— Точно, — подхватила Карина, — так
подольститься ко всем умела, даже к Акуле подлезла и пять баллов получила.
— Ага, — кивнула Стася, — между прочим, Акула
всем твердит, что ее предмет на «отлично» знает лишь господь бог, на четверочку
она сама, а мы уж в лучшем случае на тройку.
— Когда Ирка пятерку огребла, — перебила ее
Карина, — весь институт сбежался.
— Может быть, ваша подруга просто хорошо выучила
материал? — предположил я.
Девчонки засмеялись.
— Да как ни зубри, — покачала головой
Стася, — хоть лопни, все равно Акула завалит!
— Каким же образом Ире удалось умаслить злобную
преподавательницу? — удивился я.
Карина покачала головой:
— Говорим же, хитрая она очень! Акула книги собирает,
старинные. Вот Ирка ей и наврала, что тоже библиофилкой является. Все бегала к
этой Бабе Яге на кафедру, таскала какие-то грязные, порванные брошюрки, и
результат? Сдала экзамен без проблем, Акула ее и не спрашивала как следует.
Медведева билет взяла, а эта змея заулыбалась и говорит:
«Вы, Ирочка, конечно, все знаете, я абсолютно в этом
уверена».
Мы прямо онемели все, как услышали.
— Вполне вероятно, что Ирина и в самом деле увлекалась
старопечатными изданиями, — подначил я их.
Девушки снова захихикали.
— А Лесе Семеновне, которая по своим внукам
сохнет, — заявила Карина, — она постоянно твердила, что мечтает
родить девять детей, дескать, ее жизненное призвание семья и куча отпрысков.
Леся Семеновна умилялась, всем Ирку в пример ставила и пятерки ей лепила.
— Только Ольга Марковна ее терпеть не могла, —
вдруг тихо сказала молчавшая до сих пор Алена.
— Точно! — воскликнула Стася. — Но Марковна
уволилась, а с другими у нашей сладенькой проблем не возникло.
— Кто такая Ольга Марковна? — насторожился я.
— «Немка», — отмахнулась Стася, — в том
смысле, что немецкий язык преподает.
— А кто был самой близкой подругой Медведевой?
— А никто, — отрезала Карина, — она со всеми
общалась.
— Только ребята про нее ничего не знали, —
закончила Стася, — не откровенничала она.
— Мальчики за ней ухаживали?
— Пытались, — кивнула Стася, — но она со
всеми ровно держалась, никого не выделяла.
— Вот к ней приставать и перестали, — затараторила
Карина, — какой смысл? Замуж она не собиралась.
— Зачем ей муж с таким папой? — не преминула
высунуть змеиное жало Стася.
Внезапно Алена глубоко вздохнула, я глянул на нее, она,
отчего-то покраснев, отвела глаза в сторону.
— Очень вас прошу, — тихо вымолвил я, —
попытайтесь вспомнить, вдруг Ирина называла имена каких-то своих друзей или
любовников. Понимаете, она, может быть, жива, вдруг ее мучают, бьют…
— Да ничегошеньки мы не знаем! — сердито заявила
Стася.
Карина кивнула:
— Хотели бы вам помочь, да как!
Алена опять промолчала. Я встал.
— Очень жаль. Не посоветуете, с кем еще можно
поговорить?
Стася скривилась:
— Ну… в библиотеке Ритка Козлова сидит, может, ей чего
известно.
— Это вряд ли, — безапелляционно заявила
Карина, — хотя сходите, если делать нечего.
Я не выдержал и сурово поинтересовался:
— Чем же вас обидела Ирина, если вы не хотите дать ей
малейшего шанса на спасение?
Стася и Карина захлопали слипшимися от туши ресницами.
— Мы к ней хорошо относились, — попыталась
оправдаться Стася.
— Ага, — подвякнула Карина, — очень хорошо,
только дружить с ней не хотели.
Глава 11
Я пошел по коридору, разыскивая дверь с табличкой
«Библиотека». Неожиданно чья-то рука легко дернула меня за пиджак, и тихий
голос произнес:
— Простите…
Я обернулся и увидел Алену.
— Простите, — повторила она, — вы уверены,
что сведения о любовных приключениях Иры помогут вам отыскать ее?
— Естественно.
Алена покраснела.
— Понимаете… в общем… не ходите к Ритке, она совсем не
в… я… ну… это…
— Вы что-то знаете?
Алена кивнула:
— Где здесь можно побеседовать? — обрадовался я.
— Лучше в кафе, — шепнула Алена, — тут
рядышком, в соседнем доме.
Я сопроводил Алену в низкосортную забегаловку, усадил за
шаткий столик с липкой пластмассовой столешницей и поманил сонную официантку.
Та нехотя приблизилась к нам и швырнула меню: тонкий листок бумаги, засунутый в
файловую папку.
— Мне капуччино, — тихо попросила Алена.
— И мне, — из солидарности кивнул я.
Естественно, я не собирался даже пробовать бурду, которую
сейчас принесут из кухни. Подавальщица приволокла чашки, над которыми
колыхалась белая с коричневым пена, бросила на стол две жуткие алюминиевые
ложки и отошла к стойке.
