— Ваня!!!
— Николетта, подойди к другому телефону, —
посоветовал я, — тот, который у тебя в спальне, не очень хорошо работает.
А еще будет замечательно, если ты выключишь телевизор, его звук не позволяет
тебе услышать меня.
— Глупости! Это у тебя идиотский аппарат.
— Моя трубка новая.
— Ерунда! Купил дешевку, от нее, конечно, никакого
толку, — злилась Николетта, — сколько раз я тебе говорила: вещи
должны быть дорогими! Вот я всегда приобретаю лучшее и качественное.
Я молча ждал, пока этот фонтан слов иссякнет. Николетта на
самом деле имеет привычку, войдя в магазин, незамедлительно ткнуть пальчиком в
предмет, украшенный ценником с рядами нолей. Все мало-мальски доступное по цене
вызывает у нее презрительную гримасу. Даже если дешевая вещь оказалась хорошей,
маменька останется недовольной. На Новый год моя бывшая няня, Нюша, служащая
теперь у Николетты домработницей, преподнесла ей банный халат китайского
производства.
— Где ты его взяла? — прищурилась Николетта,
брезгливо тыча в одеяние.
— На рынке, — сообщила бесхитростная Нюша, —
гляньте, какая красота. Цвет ваш любимый, персиковый, и недорого совсем отдала.
— Мерси тебе за сувенирчик, — скривилась маменька
и сунула вполне, на мой взгляд, симпатичный халатик в самый дальний угол.
Так бы он и провисел в забвении, но тут Николетта, в
очередной раз сказавшись больной, вызвала своего доктора. Пока тот торопился
через все пробки, умирающая решила откушать кофейку и велела Нюше подать поднос
в постель. Чашка опрокинулась на Николетту, маменька завопила, и пришлось
вытаскивать на свет божий «ужасно дешевое, омерзительно простецкое» одеяние.
Сами понимаете, что погибающая от страшной, неизлечимой болезни дама должна
встречать терапевта в безукоризненном пеньюаре, при духах и бриллиантах.
После того раза Николетта стала надевать подвергнутый
вначале остракизму халат. Она даже полюбила его. Я один раз не удержался и
решил уколоть маменьку. Увидав ее облаченной в подарок Нюши, я не выдержал и
сказал:
— Оказывается, и дешевая вещь может прийтись ко двору.
Маменька нахмурилась:
— Материал хороший, форму после стирки не теряет, цвет
не тускнеет, телу приятно… Одного не пойму, в чем же тут подвох?
— О каком подвохе ты толкуешь? — удивился я.
— Ну не может отличная вещь стоит копейки, — с
возмущением воскликнула Николетта, — небось продавщица ошиблась! Взяла с
Нюши деньги за один халат, а завернула другой, дорогой! Либо в нем есть скрытый
дефект!
Сами понимаете, Николетту переубедить невозможно, не следует
даже начинать.
— Ваня, — злилась маменька, — ты где?
— Тут
— Где тут?
— Ну… в одном районе.
— Ты забыл, что я еду на днях в Карловы Вары? —
взвизгнула маменька.
Я подавил усмешку. Естественно, нет, более того, я купил
Николетте путевку на месяц, потому что, если говорить откровенно, собрался
отдохнуть от нее. Пока маменька станет вкушать воды и прогуливаться по улочкам
всемирно известного курорта, я на время обрету покой и даже смогу распоряжаться
собой по своему усмотрению. А то сейчас едва я устроюсь с книгой на диване, как
в телефонной трубке раздается приказ: «Ваня, к ноге», и мне приходится мчаться
к маменьке, придумавшей себе новую забаву. Интересно, чего она хочет от меня на
сей раз?
— Мне необходима новая обувь! — заявила Николетта.
Я мысленно подсчитал свои финансы. Да, негусто. Но аргумент
об отсутствии денег не для Николетты.
Услышав: «Извини, у меня сейчас плохо с наличностью», —
она скривится и скажет: «Мужчина не должен посвящать женщину в свои финансовые
дела, какая мне печаль, где ты добудешь средства. Я же не могу ходить босой!»
Последняя фраза была бы справедливой для кого угодно, кроме
Николетты. У нее в шкафу выстроились на специальных полочках дивизионы туфель,
батальоны ботинок, роты сапог…
— Ты уже закончил работу? — наседала на меня
Николетта.
Я глянул на часы. Так, начало девятого. Скоро все магазины
закроются.
— Да, — смело ответил я, — еду домой после
тяжелой изнурительной работы. Я очень плохо спал эту ночь. Хочу пораньше лечь.
— Приезжай ко мне!
— Зачем?
— Ваня, мне нужны туфли! Срочно! Мне скоро уезжать!
— Но, Николетта…
— Что? Вечно ты споришь, — взлетела на струе злобы
маменька, — сил моих больше нет! Прошу тебя об одолжении раз в десять лет
и всегда, постоянно, каждый день, слышу «нет»!
Ну и как вам такое заявление? Полное отсутствие логики! Коли
просишь об одолжении раз в десятилетие, каким образом можешь слышать ежедневно:
«Нет»? Тут у Николетты концы с концами не сошлись.
— Сейчас начало девятого, — попытался я воззвать к
ее разуму, — универмаги закроются, мы не успеем!
— А вот и нет! — торжествующе возвестила
Николетта. — Теперь многие люди днем работают, а за покупками могут
отправиться лишь ночью! Например, «Рококо» сутками торгует, туда и поедем. Жду!
Приезжай!
И она швырнула трубку. Я тяжело вздохнул. «Рококо!» Я
совершенно забыл про гигантский, многоэтажный монстр, воздвигнутый
хозяйственным Лужковым почти в самом центре.
Тихо чертыхаясь сквозь зубы, я подъехал к дому маменьки и
погудел. Тут же ожил мобильный.
— Вава! — возмущенно воскликнула Николетта.
Я невольно дернулся. Терпеть не могу свою детскую кличку,
хотя сейчас, после некоторых событий, отношусь к ней более лояльно, чем прежде.
[3]
Николетта же, когда жаждет выказать недовольство сыном, припоминает это
дурацкое прозвище:
— Вава! Это ты гудишь?
— Да, я уже приехал.
— Безобразие!
— Но ты же сама велела мне поторопиться, если ты еще не
одета, то я спокойно…
— Я не об этом! Бестактно вызывать меня бибиканьем,
словно девчонку из рабочего предместья!
