Глава 19
Мы с Норой переместились в столовую, и Муся захлопотала
вокруг нас. Конечно, я понимал, что прислуга должна быть исполнительной, но
всепоглощающее желание Муси угодить способно было довести до обморока.
Вечером я решил принять ванну, но не успел погрузиться в
теплую воду, как в дверь принялась колотить Муся:
— Иван Павлович, пустите меня!
— Подожди немного, я скоро выйду.
— Нет, впустите меня сейчас.
— Да зачем?
— А кто же вам спинку потрет? Небось сами не достанете!
Предложение Муси настолько ошеломило меня, что я брякнул:
— Но я голый!
— Ну и что, ясное дело, не в костюме отмокаете!
Шокированный ее предложением, я открыл во всю мощь струю из
крана и сделал вид, что не слышу ее истошных воплей.
Когда я вышел, домработница обиженно заявила:
— Между прочим, я умею и маникюр с педикюром делать!
Я представил себе, как Муся красит мне на ногах ногти в
кроваво-красный цвет, и едва сдержал смех.
— И ничего веселого тут нет, — разобиделась
Муся. — Вон у вас голова мокрая, так и до простуды недалеко, ну-ка
садитесь, я уложу вас феном. Да вы не сомневайтесь, я это тоже умею!
Не успел я охнуть, как Муся усадила меня на стул, намазала
мои волосы какой-то липкой дрянью, затем стала вертеть феном, приговаривая:
— Вы и так красавец, а сейчас еще лучше станете, прямо
картинка!
Мучение продолжалось минут пятнадцать, закончилось оно
опрыскиванием моей несчастной шевелюры струей резко пахнувшего лака.
— Теперь смотрите! — гордо воскликнула
доморощенная стилистка.
Я покосился в зеркало и еле сдержался, чтобы не воскликнуть:
чудовищно! Голова моя выглядела ужасно, волосы, зачесанные назад и обильно
смазанные жирной, блестящей субстанцией, сделали меня похожим на лакея из
трактира. Не хватало только белого полотенца, перекинутого через руку, и
подобострастной улыбочки.
— Ну как? — Муся жаждала восхищения.
— Нет слов, — честно ответил я и пощупал волосы.
Они слиплись намертво.
Очень довольная собой, Муся потопала в кухню, а я ночью,
убедившись, что она спит, вымыл в раковине голову. Было очень неудобно лезть
под кран. Но я побоялся включить душ. Хоть Мусин храп и раскатывался по всей
квартире, но вдруг она услышит шум воды?
Муся навела свой порядок и в моем шкафу. Нижнее белье теперь
было сложено стопочками, носки собраны парами и скатаны в аккуратные комочки, в
ботинки она вставила специальные распорки, пиджаки висели на вешалках, брюки в
держалках…
Я до недавнего времени считал себя аккуратным человеком, но
теперь понимал: на фоне Муси я просто неряха. Кстати, брюки мне скоро придется
покупать новые. Пока еду нам готовил Орест Михайлович, я прибавил несколько
килограммов, впрочем, Нора тоже растолстела, и ей это вовсе не нравится.
На столе испускала аромат кулебяка.
Муся почему-то молчала, отпилила от нее по гигантскому
куску, положила нам на тарелки и полила выпечку сверху соусом.
— Это что? — спросила Нора, вонзая вилку в
яство. — М… м…
Я последовал ее примеру и чуть не проглотил язык, сегодня
Орест Михайлович превзошел себя. Тесто… Простите, я не сумею подобрать нужных
эпитетов. Думается, вам не удастся никогда попробовать ничего подобного.
Ей-богу, этот пирог не стыдно было бы подать на ужин английской королеве, папе
римскому или председателю международного клуба гурманов.
— Ну и как? — поинтересовалась Муся.
Вилка выпала у меня из рук. Впрочем, у Норы тоже. Да и было
чему удивляться! Одна Муся возилась сейчас у буфета, другая — бочком
протиснулась в столовую.
— Ты кто? — подскочила Нора.
— Не признали меня? Я Муся.
— А там тогда кто? — весьма невоспитанно
осведомился я.
Туша, хлопотавшая у буфета, обернулась, я вздрогнул. На меня
приветливо смотрела незнакомая пожилая женщина.
— Это Зиночка! — воскликнула Муся. — Орест
Михайлович, сделайте одолжение, загляните в столовую, извиняйте, что отвлекаю!
Появился облаченный в звенящий от крахмала халат повар и
объяснил:
— Позвольте вам представить Зиночку, мою маму. Они
специально приехали-с, чтобы для вас кулебяку испечь и тортик сделать. Зиночка
готовит лучше всех в Москве.
— Да, — с жаром подтвердила Муся. — Зиночку
знатные люди для себя печь зовут, вот, например…
— Муся, — укоризненно покачал головой
Орест, — язык твой враг твой.
Жена моментально захлопнула рот. А я в который раз удивился,
каким образом крохотный Орест Михайлович ухитряется держать в ежовых рукавицах
жену, которая рядом с ним выглядит как слон на фоне таракана.
— Я-то вам никак угодить не могу, — вздохнул
Орест, — вы всегда от сладкого отказываетесь, но уж от Зиночкиного торта
не отвернетесь. Муся, подавай.
Домработница стремительно метнулась на кухню. А я испугался.
После тяжелой кулебяки, обильно политой жирным соусом, ни о каком сладком и
речи быть не могло.
В столовую вплыл торт. Выглядел он устрашающе. Огромный
квадрат светло-желтого цвета, посыпанный сверху сахарной пудрой.
— Нам надо весь съесть? — с ужасом спросила Нора.
Первый раз за долгие годы работы я услышал в ее голосе
страх. До сего момента хозяйка казалась мне личностью, сделанной из стали, и
вот надо же, вид обычного бисквита поверг ее в ужас.
Орест Михайлович ласково улыбнулся:
— А что тут есть-то? Это Зиночкин «Наполеон»,
настоящий, из ста тончайших коржей, пропитанных кремом, рецепт которого мама
держит в тайне…
— Да, — словно из бочки прогудела Зиночка, —
вот умирать стану и после исповеди тебе, Орест, одному тайну открою.
Я переводил взгляд с Зины на Мусю. Ох, недаром говорят, что
любой мужчина инстинктивно ищет жену, похожую на его мать. Оресту это удалось в
полной мере. Муся и Зина просто близнецы, огромные горы, с добродушно
улыбчивыми лицами. Внезапно мне стало не по себе. Надеюсь, что эта народная
мудрость срабатывает не на все сто, мне совсем не хочется связать свою судьбу с
особой, повторяющей Николетту. Нет уж, лучше остаться холостяком. Двух мамаш я
просто не способен выдержать!
