Полина вздохнула:
— По-разному. В зависимости от того, чего вы хотите!
Приходит человек на весь день или просто посещает одно занятие, нужен ли ему
логопед и психолог. Есть люди, практически здоровые, с легкими отклонениями.
Лика Кустова, например, она закончила десять классов самостоятельно. Вполне
компенсированная, сама приходит, сама уходит, может на следующий год даже пойти
работать, ну найти что-то спокойное. Она бы могла книжки выдавать в детской
библиотеке, Лика очень малышей любит. Мы добиваемся хороших результатов,
позанимается человек год-другой и становится адекватным.
— К сожалению, не всем по карману подобное
заведение, — подначил я ее, — в социальных интернатах совсем другие
условия.
— Там ужасно! — закивала Полина. — Хотите
чайку?
Я кивнул и был препровожден в столовую, где получил
великолепно заваренный чай и сладкое печенье.
— Про государственные интернаты, — бодро продолжила
тему Полина, — лучше и не вспоминать. У нас есть еще один корпус, чуть
подальше в лесу, там стационар находится. Так вот, Ираида Сергеевна, щедрой
души человек, педагог и врач от бога, привозит туда бедолаг, находящихся на
муниципальном обеспечении. На них страшно смотреть! Если и был разум, его
выбили из бедолаги! Они пугаются постельного белья, норовят лечь спать без
подушки и одеяла! А как едят! Господи, у меня слезы текут! Несчастные люди, ни
перед кем ни в чем не виноватые! Никому не нужные! Они ни в какое сравнение не
идут с нашим, так сказать, коренным населением. И знаете что?
— Что? — эхом отозвался я.
— Стоит им у нас в нормальных условиях провести пару
месяцев, как прогресс налицо, — заявила Полина.
— Но зачем ваша Ираида Сергеевна берет к себе тех, кто
не может заплатить ни копейки?
Полина улыбнулась:
— Более того, наша главврач подбирает обездоленных,
тех, у кого нет родственников, или они давно забыли про несчастного.
— Ну в интернат-то небось отдают близких только
малопорядочные люди, — вырвалось у меня.
— Не скажите, — покачала головой Полина, —
всякое случается. Вот Лиза Федькина, ее мама с бабушкой воспитывали, девочка
дебильная, очень тяжелая, неадекватная, немотивированно агрессивная, представляете,
какой букет?
Я кивнул:
— Несладко, наверное, ее родным пришлось.
Полина схватила чайник и с сожалением произнесла:
— Бедные люди, но совсем плохо стало, когда внезапно
скончалась мать Лизы. Престарелая бабушка не могла справиться с девочкой и
сдала ее в интернат. Не все бросают родственников, только порой силы
заканчиваются, а денег на частную лечебницу нет.
— Так почему ваша главврач берет бесплатных
больных? — продолжал удивляться я. — Какая ей выгода?
Полина поставила чашку на блюдечко и торжественно
возвестила:
— Не все меряется золотом. Ираида Сергеевна действует
из чистого сострадания, лечит кое-кого совершенно бесплатно, это входит в устав
нашего учреждения!
— Да? — недоверчиво протянул я.
Полина порозовела:
— Могу рассказать вам историю «Голубого солнца»,
хотите? Или вы устали?
— С огромным интересом выслушаю вас, — старательно
улыбнулся я.
Похоже, эта Полина редкостная болтунья, у нее рот ни на
минуту не закрывается.
— «Голубое солнце» основал один бизнесмен, —
затрещала женщина, — пожелавший остаться неизвестным. Ираида Сергеевна,
конечно, знает его имя, но, кроме нее, никто с ним не знаком. Впрочем, я
сомневаюсь, что и она лично виделась с хозяином. Говорят, он очень и очень
богат, имеет огромный вес в обществе и не желает, чтобы его семейные дела
полоскались в газетах.
Я молча слушал ее торопливую, чуть захлебывающуюся речь.
Глава 26
У мецената была больна дочь. Она пострадала во время родов,
акушеру пришлось применить щипцы, и ребенок в результате оказался не совсем
нормален. Девочка не дожила до подросткового возраста, скончалась. Безутешный
родитель построил лечебницу в память о безвременно ушедшем больном ребенке, он
решил помочь десяткам людей, чей разум не получил в силу разных причин
нормального развития или угас от болезни. Вначале клиника задумывалась как
маленькое, камерное заведение, максимум на десять человек. Но потом она стала
стихийно расширяться, и бизнесмен понял, что ему не по карману содержать
огромное заведение, тогда и стали брать плату за услуги. Теперь основную массу
тут составляют те, чьи родственники способны отстегнуть немалые суммы. Но…
Владелец лечебницы по-прежнему занимается благотворительностью. Он оплачивает
пребывание в ней некоторого количества неимущих людей. Их находят в
муниципальных заведениях, привозят сюда, ставят на ноги, обучают, если это
возможно, элементарным навыкам…
Полина замолчала и принялась водить пальцем по клеенке.
— И что дальше? — поинтересовался я. — Они
так и живут тут?
— Нет, — ответила она, — курс реабилитации
занимает несколько месяцев, ну максимум полгода.
— А потом? — продолжал любопытствовать я.
Полина тяжело вздрогнула.
— Дальше возможны варианты. Если несчастный имеет
родственников, Ираида Сергеевна предлагает им забрать его домой.
— И они соглашаются? — недоверчиво воскликнул
я. — Вообще говоря, в это верится с трудом. Ведь семья уже один раз
отказалась от больного!
— Понимаете, — заговорщицки зашептала
Полина, — теперь-то ситуация сильно изменилась! Больные прошли усиленный
курс реабилитации у лучших специалистов. У них сняли агрессию, им привили
необходимые навыки. Вот Лиза Федькина, например. То, какой привезли и какой она
ушла отсюда, просто небо и земля. Привозили из интерната грязного,
немотивированно агрессивного волчонка, а домой отправили веселую, замечательную
девочку.
— Полина, — раздался властный голос, — ты
почему не на рабочем месте?
— Ой, Ираида Сергеевна! — вскочила на ноги
болтунья. — Это Иван Павлович, от…
— Ступай, — каменным тоном произнесла вошедшая и
окинула меня взглядом пронзительно черных глаз.
