Поселившись в доме отца, Ирина моментально поняла, что
Наташа ее терпеть не может, и принялась угождать мачехе. В конце концов Наташа
стала считать Иру добрым ребенком, она даже не подозревала, какие демоны живут
в душе девицы. Ира замыслила развести отца.
Вы уже знаете, что она великолепно умеет подделывать почерк.
Поэтому написать десяток любовных писем не составило ей особого труда. Потом
Ириша слазила на антресоли, запихнула связку писем в старый портфель и
попросила отца помочь ей достать коробку.
Вообще говоря, Ира не ожидала, что Наташа покончит с собой,
так далеко ее планы не заходили. Она предполагала, что отец, обладатель на
редкость авторитарного, амбициозного характера, просто поколотит супругу и
выставит из дома. Вместе с мамой, естественно, уйдет и Катя. Ира останется
единственной родственницей и наследницей Семена Юрьевича, соответственно вся
любовь, ласка и деньги достанутся ей! А уж она знала, как вести себя, чтобы
папочка в ней души не чаял!
— Но как она не побоялась, что Вера явится к Семену и
обман раскроется! — воскликнул я.
Нора печально усмехнулась.
— Она очень хорошо знала свою несчастную мать.
Во-первых, та органически не способна на дурной поступок. Она ни разу, даже в
самый тяжелый момент жизни, не побеспокоила Семена, а теперь и подавно не
станет к нему обращаться. К тому же Вера инвалид, с трудом добредающий на
костылях до ближайшего магазина, телефон Короткова ей неизвестен, только адрес…
Нет, Ирина не боялась увидеть родную мать на пороге. Впрочем, случись это,
девица бы выкрутилась!
— Нет, но какая дрянь! — вырвалось у меня.
— Понимаешь, Ваня, — заявила Элеонора, — в
человеке должно быть всего понемножку, тогда получается гармоничная личность.
Вот у тебя, например, абсолютно отсутствует эгоизм, и каков результат?
Николетта сидит у тебя на шее, свесив ноги в модельных туфлях, за которые сын,
лишив себя удовольствий, отдал целое состояние. Был бы ты чуток поэгоистичней,
лучше стало бы всем, тебе самому и Николетте. А то она, ощущая полную
безнаказанность, распоясалась до последней стадии. Ира же находится на другом
конце координатной прямой. Ваши душевные качества нужно смешать, потом
разделить, и получилось бы два вполне нормальных человека.
Я откинулся на подушку.
— Ну откуда в молоденькой девушке, почти ребенке,
столько мерзости?
— Интересно, что ты скажешь, когда узнаешь
остальное, — ухмыльнулась Нора, — ладно, я продолжаю!
Оставшись вдвоем с Катей, Ирина решает избавиться от
ненужной сестры и приносит Кате героин. Приобрести наркотик сейчас не проблема.
В УПИ им просто торговали во время перерывов между лекциями.
— Давай-ка я сделаю тебе укол, — заботливо
предлагает она сестре, — успокаивающий! Нельзя же так плакать!
Катя, полностью деморализованная произошедшим у нее на
глазах самоубийством матери, не сопротивляется. К тому же она искренне полюбила
Иру и не ждет от той ничего плохого. Очень скоро Катя становится наркоманкой, и
Ира с самым озабоченным лицом делится с отцом «открытием»:
— Папа! Катя колется!
Семен Юрьевич порывается поколотить дочь, но Ира
останавливает его:
— Папуля, Катюха ничего не соображает, ее нужно
положить в клинику.
Хитрая Ира надеется, что Катя скоро скончается, на героине
долго не живут. В больницу она просит поместить Катю лишь по одной причине:
глупая сестра, впадая в кайф, до сих пор полагает, что Ирина колет ей
успокаивающее. Катенька не слишком умна, наивна и очень страдает, думая о маме.
У отца не должно быть возможности по душам поговорить с дочерью. Вдруг Семен
Юрьевич заподозрит неладное?
Катю кладут в клинику. И тут, к вящей радости, Ирины врачи
ошибаются в дозе лекарства, и девочка превращается в растение.
Ира ликует, Катя теперь ей не помеха. Семен Юрьевич помещает
дочь в «Голубое солнце». Он просто не способен сказать правду никому из
знакомых, и, если кто-то спрашивает: «Как девочки?», он отвечает: «Без проблем,
учатся в УПИ, у нас все прекрасно».
Он и на самом деле платит за обучение Кати на заочном
отделении. Коротков при всей своей удачливости и богатстве очень зависим от
мнения окружающих.
Только потому Коротков и «учит» Катю, а о жене предпочитает
помалкивать, впрочем, особо близких друзей у него нет, а остальные лишь дежурно
интересуются его делами.
Фира Базилевич, которой известна правда, практически не
общается с Коротковым.
— Но нам он сказал, что Наташа в Германии! — с
возмущением воскликнул я.
— Нет, — покачала головой Нора, — я очень
внимательно прослушала все записи. Семен соврал, что Катя в Германии, а я уж
сама додумала про Наташу. Логично было предположить, что если больная девочка
содержится в клинике за границей, то мать находится при ней. Ладно, слушай
дальше. Катю отправляют в «Голубое солнце», а Ира начинает бегать к ней три
раза в неделю. Зачем?
Я пожал плечами:
— Может, совесть ее замучила?
— Вовсе нет! Я поняла, в чем дело, когда вчиталась в
показания медсестры Лидочки. Помнишь, что она говорила о состоянии Кати?
— Ну, — напрягся я, — немотивированная
веселость, потом агрессия, ступор, и все по кругу.
— Ира постоянно колола сестре героин, — пояснила
Нора, — отсюда и такая забота. Мне сразу показалось странным, что она
вдруг стала хлопотать вокруг Кати.
Ларчик просто открывался. Ирина, оставаясь с Катей наедине,
доставала шприц.
— Но зачем ей это понадобилось?
— Катя, попав в «Голубое солнце», стала быстро
поправляться, и Ирина испугалась: сестра того и гляди станет нормальной, а это
никак не входило в ее планы. История тянулась долго, Ирина надеялась, что Катя
в конце концов окончательно свихнется. Но, видно, организм Кати был на редкость
здоров и быстро восстанавливался, потому что, когда Ирина перестала колоть
сестре героин, та резко пошла на поправку. Помнишь, Лидочка, удивляясь,
говорила: «Ее прямо ломало в начале февраля, а потом вдруг она нормальной стала!»
Так вот, несчастную Катю и правда крутило, сестра-то с героином к ней больше не
приходила!
— Погодите! — воскликнул я. — С февраля?! Но
ведь Ира пропала в декабре! Вы хотите сказать…
Нора кивнула:
— Именно! Скажи, Ваня, ты спрашивал у обслуживающего
персонала про Ирину?
— Нет!
Элеонора подняла вверх указательный палец.
