И люди говорили истину! Я, действительно, был проклятый и переживал адские мучения в эти смертные часы. В то же время душа моя неожиданно прояснилась. Я понял всю гадость моего прошлого поведения. Господь даровал мне прекрасную жизнь, а я расточал ее в оргиях, избегая серьезного труда и насмехаясь над добродетелью и идеалом! И вот результат такой преступной жизни. Я остался один, и рядом нет ни одного близкого! Чувство горького сожаления сдавило мне сердце. Если бы оскорблениями и забвением долга я не прогнал тебя от себя, ты инстинктом сердца и ясновидением любви может быть поняла бы, несмотря на мою летаргию, что я не умер. Но я лежал один, так как даже слуги поспешно оставили комнату. Они боялись покойника, который, по мнению кухарки, сдох, как собака, без исповеди и причастия.
Меня уложили на кровать, покрыли газом, казавшимся мне свинцовой крышкой, и зажгли восковые свечи. Пришла сестра милосердия и начала читать надо мной монотонные молитвы. Позже явился священник и стал служить панихиду, во время которой я потерял сознание.
Очнувшись, я услышал, как часы пробили полночь. Это был тот роковой час, когда являлась ко мне та! Но я был до такой степени разбит вынесенными мною нечеловеческими страданиями, что чувствовал относительный покой, благодаря благодетельному полузабытью. Вдруг меня окружил синеватый колеблющийся свет и стал мало — помалу расширяться. Я чувствовал, что меня приподняли и колебали эти фосфоресцирующие волны. Затем, завеса как будто рассеялась, и я очутился в каком — то ярко освещенном месте. Но это не была моя комната, с ее хорошо знакомыми вещами, а сероватое, туманное пространство, из которого появилась куртизанка и начала скользить ко мне. Бесформенное, разлагающееся лицо ее было отвратительно; глаза ее, с выражением дикого зверя, были устремлены на меня. Она шла отнять у меня последний остаток жизни! Страшная ненависть овладела мной, и я готов был убить ее, но не мог шевельнуть ни одним членом.
К крайнему моему удивлению, когда это отвратительное существо наклонилось ко мне, оно отступило назад, точно оттолкнутое сияющим лучем, исходившим от меня и мешавшим ей приблизиться. В ту же минуту появились две новые фигуры. Одна из них была закутанная женщина, другая — высокий мужчина, завернувшийся в красный плащ. Красивое лицо его носило какой — то особенный зловещий и бесстрастный характер. Никогда еще не видал я выражения такой ледяной и беспощадной жестокости, какая отражалась в его пылающем взоре и блуждала на насмешливых губах.
Остановившись в нескольких шагах от моей преследовательницы, он поднял свою красную, точно смоченную в крови, руку и устремил на нее действительно ужасный взгляд. Тотчас же отвратительный дух задрожал, скорчился, и глаза его, полные немого ужаса, устремились на своего повелителя. Затем, она, как змея, поползла к нему. Тогда я заметил, что получерный, полукрасный шнурок связывал меня с адским существом, которое увлекал красный человек. Закутанная женщина, с жестом немой благодарности, протягивала к нему сложенные руки. Тот ответил кивком головы и исчез вместе со своей пленницей. Тогда женщина откинула вуаль, и я узнал в ней свою мать!.. Она была точно такая же, какою я видел ее в последний раз в гробу. Я очень любил ее, и может быть, это было единственное чистое чувство в моей жизни. При виде ее, я очень обрадовался. — "Молись, Беранже! Повторяй слова, которые я буду говорить. Я не оставлю тебя до самой минуты твоего освобождения!" — сказала она нежным и мелодичным голосом, который до сих пор звучит в моих ушах. Подняв руки над моей головой, она прочла молитву. Теперь я позабыл слова молитвы, но тогда послушно повторял их за ней. Я весь трепетал от страха, так как освобождение, о котором говорила мать, могло быть только смерть! Горячая мольба вознеслась из моего измученного сердца к Отцу Небесному. Я умолял Его ниспослать благодетельную смерть прежде, чем меня живого заколотят в гробу.
Никогда еще, как в эту минуту, я не чувствовал так своего ничтожества и своего преступного бесстыдства, с которым я попирал законы неизвестного, отдавая себя во власть грубой силы, которая теперь овладела мной.
По мере того, как я молился, моя взволнованная душа становилась покойнее. Чувство освещающей теплоты пробежало по моим жилам, и я впал в дремоту. Я не стану описывать шаг за шагом эти два ужасные дня и еще более ужасные ночи, полные тех же страшных нравственных страданий и полного забвения. Скажу только, что ясность моего ума стала уменьшаться, и я часто не мог отдать отчета, где я нахожусь и что происходит вокруг меня.
Я находился именно в таком состоянии, когда твой голос заставил меня очнуться. Ты склонилась надо мной, и я чувствовал, как твое дыхание касается моего лица. Вдруг безумное отчаяние овладело мной! Я хотел разрыдаться, вымолить твое прощение, крикнуть тебе: Алиса! Я жив!.. Я делал нечеловеческие усилия, чтобы шевельнуться, чтобы подать хоть малейший признак жизни, но все было тщетно! Неподвижное тело мое не слушалось меня!.. Однако, ты уловила что — то из моих терзаний, так как вскричала: "Нет, он не умер!"
Затем, ты преклонила колени и, вероятно, стала молиться, так как прозрачное лицо моей матушки осветилось радостью. "Надейся! Освобождение близко", — прошелтала она мне. Я подумал, что сейчас оборвется моя нить жизни, так как странная дрожь охватила меня, и я чувствовал, как по моим членам попеременно пробегали то пылающий жар, то смертельный холод. Я был несказанно рад, что не буду заживо похоронен. И разве избавление от такой казни не было действительно самым высшим для меня благодеянием?.. Вид чудовища, с которым я таким роковым образом связал себя, оторвал меня от надежд на освобождение. Отвратительное создание, казалось, было в страшной ярости. Оно бросалось на меня, как хищный зверь, но каждый раз невидимая сила отталкивала ее. Все остальное произошло с такой головокружительной быстротой, что я не могу подробно описать тебе этого. Во — первых, я увидел ослепительный свет, как бы ореолом окружавший величественного старца. Этот старец в одной руке держал Распятие, а в другой — чашу, испускавшую яркие лучи. В ту же минуту чьи — то голоса вскричали "Vade retro!" и "Господи Иисусе Христе!" Что — то ледяное облило меня… В воздухе раздался сильный удар, сопровождаемый громом… Огненные уколы пробежали по моему телу — и я открыл глаза! Ты стояла, бледная, как смерть, Жак упал на колени, а сестра милосердия схватилась руками за голову. Я понял, что я спасен!..
Однако, последний акт этой драмы разыгрался уже здесь, так как моя преследовательница последовала за мной в Париж. Всякую ночь, а иногда даже и днем она являлась ко мне, полная ярости и ненависти. Со взором, пылавшим адской злобой, она бросалась на меня, видимо желая убить. Она душила меня своим трупным дыханием и с такой силой затягивала связывавший нас шнурок, который обвила вокруг моей груди, что я лишался чувств.
Только когда ты молилась, отирала мое лицо Святой водой или клала руку на мой лоб, я не знаю откуда появлялась сияющая стрела и поражала чудовище. Тогда набрасывался на нее красный человек и увлекал вон.
В ночь, когда в последний раз мне явилось это отвратительное существо, между нами произошла отчаянная борьба. Я чувствовал, что умираю. До моего слуха смутно доносился твой голос; я не понимал, но чувствовал, что ты молишься. Вдруг я ощутил облегчение, так как появился красный человек и набросился на вампира. В ту же минуту я увидел в ногах постели сияющего небесного посланца. Из глубины своего сердца я обратился к нему с горячей мольбой о спасении. Почти в ту же минуту яркая молния ударила в меня и перерезала фосфоресцирующий шнурок, связывавший меня с адским созданием. Я почувствовал страшную боль. Казалось, что — то тяжело отрывается от всего моего существа. Затем, новая молния пронзила меня, пригвоздив к кровати — и я потерял сознание.
