Трудно описать, что произошло в сердце Нейты при виде этого. Первой мыслью было, что она открыла истинную причину оскорбительного пренебрежения к себе. Убеждение, что князь предпочел ей другую женщину — ей, которой столько избранных людей поклонялись, как божеству, — точно пламенем охватило мозг безумной гордячки. Гнев и слепая ревность перехватили дыхание. Прижав руки к разрывающемуся сердцу, она дико вскрикнула и без чувств упала на траву.
Несмотря на пение, Хоремсеб и Хамус услышали этот крик. Одним прыжком князь был у кустарника, откуда донесся крик. Раздвинув с помощью евнуха ветки, он очутился у неподвижного тела Нейты. Не узнав ее в темноте, мужчины с любопытством наклонились над лежащей женщиной. Разглядев, наконец, что это дочь Хатасу, Хоремсеб громко рассмеялся.
Приказав Хамусу увести Изису и прекратить представление, он поднял Нейту и унес ее во дворец.
— Скажите, пожалуйста! Эта маленькая безумица ревнует, несмотря на свою гордость! — воскликнул он. — Бедная Нейта! Ты бы скоро утешилась, если бы знала, как напрасна твоя ревность и как дорого заплатит эта женщина за несколько взглядов любви.
Благодаря стараниям князя Нейта скоро пришла в себя, но лежала с закрытыми глазами. Понимая, что самое лучшее, чтобы не раздражать еще больше, — оставить ее одну, Хоремсеб удалился, едва сдерживая улыбку.
Прижавшись головой к подушкам, она горько заплакала. Слезы облегчили ее страдания, но не поколебали намерений. Придя к убеждению, что продолжать жить нет больше смысла, она твердо решила покончить с собой. Вытерев слезы, Нейта встала. На мгновение сверкнула мысль сделать петлю из шарфа, лежавшего на стуле, и повеситься на бронзовом крючке, вбитом в стену. Но Нейта тотчас же отбросила этот проект. Такая смерть страшно обезображивает, а против этого восстало все ее самолюбие. И к чему все это, когда она может утонуть? Не колеблясь больше, она вышла из сада и побежала к пруду.
Подбежав к пруду, девушка увидела, что все огни вокруг дворца уже погашены. Мрачный фасад громадного строения черной массой вырисовывался на темной лазури неба, усыпанного тысячами звезд. Нейта со сверкающим взором и с сердцем, полным горечи, посмотрела на блестящую темницу, где она столько страдала. Затем, быстро отвернувшись, она преклонила колени на первой ступеньке лестницы и, взяв в ладони маленькую статуэтку Изисы из ляпис — лазури, висевшую на золотой цепочке, возвела глаза к небу.
Сначала она молилась молча, но потом, увлекаясь все больше и больше, она стала громко высказывать мысли, проносившиеся в уме. Она умоляла всех божеств царства теней, напоминала бессмертным все, что она сделала для них за всю свою жизнь, перечислила многочисленные жертвоприношения и великолепные дары, предложенные храмам, чтобы боги освободили ее душу от роковой страсти к Хоремсебу. Наконец, подняв руки к небу, она воззвала:
— О, Изиса! О, могущественная богиня! О, Озирис! О, властелин подземного царства, Анубис, покровитель душ! Простите меня, что я самовольно кончаю жизнь, не в силах больше выносить ее. Вы были глухи к моим мольбам и не освободили меня от недостойной любви. Будьте теперь моими покровителями и защитниками от злых духов, которые нападут на меня в царстве ужаса. Ходатайствуйте за меня перед Озирисом в торжественную минуту, когда сорок два судьи будут взвешивать мое сердце и мои поступки. Могущественный Анубис! Не допусти, чтобы мое бессмертное Ка погибло вместе с моей душой, если я буду лишена погребения и если ни один служитель божества не откроет моих глаз и ушей. Мой отец Мэна, и моя мать Тахота, помогите мне и защитите меня.
Она встала, прижала амулет к губам, и хотела сбежать с лестницы, чтобы броситься в воду, как вдруг чья — то сильная рука схватила ее за серебряный пояс и удержала на месте.
У Нейты вырвался сдавленный крик. Ее испуганный взгляд встретился с пылающим и насмешливым взглядом Хоремсеба, который, казалось, пронзал ее до глубины души.
— О, Нейта! Ты решилась умереть от ревности — ты, самая гордая из женщин! Но успокойся, я никогда не любил другую женщину.
Он не добавил: «Я люблю тебя одну!» — потому что в действительности он не любил никого. В этом ледяном и развращенном сердце было место только для обожания самого себя.
Нейта ничего не ответила. Она уловила насмешливый тон князя и чувствовала, что умирает под тяжестью этого унижения. Она будто окаменела. Потом, внезапно отстегнув аграф, удерживающий пояс, она освободилась и бросилась к воде.
Не ожидавший ничего подобного Хоремсеб зашатался и чуть не потерял равновесие. Но, быстро овладев собой, одним прыжком спустился с лестницы и схватил Нейту в ту минуту, когда она опускалась в воду. Прижав ее к себе, он поднялся по лестнице и направился к ближайшей скамейке. Нейта больше не сопротивлялась. Ее силы и решимость иссякли. Она тяжело оперлась головой на плечо князя, и удушливый аромат, идущий от его ожерелья, снова разжег в ее крови разрушительную страсть.
Что касается Хоремсеба, то в его душе боролись гнев и восхищение. Никогда еще, быть может, Нейта не казалась ему такой прекрасной, как в эту минуту.
Снова им овладело дикое желание вонзить кинжал в это нежное, стройное тело и напиться этой благородной крови, которая должна иметь совершенно особый вкус, так как это царская кровь. Под влиянием этого отвратительного зова в нем все вскипело. Он со страшной силой сжал девушку и прижался губами к ее побелевшему рту, но последний проблеск рассудка напомнил ему, что в его руках дочь Хатасу и он рискует уничтожить свою защиту от роковой опасности.
С трудом поборов себя, он выпустил ее из своих объятий и отступил назад. Но каков же был его ужас, когда Нейта упала и осталась неподвижно лежать на земле.
— Я убил ее! — задыхаясь, пробормотал он, проводя рукой по лбу, покрытому холодным потом. Моментально овладев собой, он поднял бездыханное тело и побежал с ним к Таадару. Пока тот внимательно осматривал египтянку, князь рассказал ему все, что случилось. Мудрец поднялся мрачный, со сдвинутыми бровями.
— Безумец! — сурово сказал он, крепко сжимая руку Хоремсеба. — Право, я начинаю думать, что бессмертные хотят погубить тебя. Иначе зачем они омрачают твой рассудок и побуждают уничтожить единственное существо, которое может спасти тебя в минуту опасности? К чему были мои советы и приказания? Знай же теперь, что если через час не удастся привести в себя этого несчастного ребенка, летаргия перейдет в смерть.
Крепко сжав губы, белый, как мел, Хоремсеб ничего не ответил на этот суровый выговор. Он молча помогал мудрецу и только тогда вздохнул с облегчением, когда, после долгих усилий, Нейта пошевельнулась и открыла глаза.
По знаку Таадара князь отошел в глубину комнаты, чтобы больная не могла его видеть. Впрочем, Нейта была еще не в себе. Она не ответила на нежные и дружеские слова мудреца, но без всякого сопротивления выпила поданный ей кубок. Через несколько минут она закрыла глаза и снова окаменела.
— Вот что нужно сделать, — сказал мудрец, жестом подзывая Хоремсеба. — В хорошо проветриваемом месте надо приготовить удобное ложе, на котором будет покоиться этот ребенок. Сок, который я ей дал, погрузил ее на несколько недель в сон. Без такого полного отдыха она умерла бы от воспаления мозга или от разрыва сердца. Так, как умирают твои слуги, не в силах долго выносить насыщенный ароматами воздух, которым они вынуждены дышать. Для поддержания сил ты каждый день будешь вливать ей в рот по десять капель этой эссенции. Это заменит ей пищу. Если губы будут слишком сжаты, ты разожмешь их ножом. Когда наступит время, я разбужу ее, а пока я буду навещать ее через каждые три — четыре дня.
