— Миссис Клокер, — осторожно заговорила Беатрикс, — а что, если… возможно ли, чтобы вы не заметили, как я поднимусь наверх?
От неожиданности экономка растерялась.
— Право, я… видите ли, мисс Хатауэй, боюсь, это небезопасно и неблагоразумно.
— В моей семье всегда считалось, что перед лицом огромных, на первый взгляд неразрешимых проблем лучшие варианты приходят вовсе не в благоразумные головы.
Экономка хотела возразить и даже открыла рот, однако передумала: помолчала пару мгновений, после чего выступила с деловым предложением:
— Если что, кричите. Мы сразу придем на помощь.
— Благодарю. Уверена, что справлюсь.
Беатрикс вошла в дом и направилась к лестнице. Альберт не отставал, и пришлось напомнить о правилах поведения.
— Нет, милый, нельзя. Оставайся здесь, внизу.
— Пойдем, Альберт, — позвала миссис Клокер. — У кухарки наверняка найдется что-нибудь вкусное.
Пес с готовностью изменил направление и с довольным видом потрусил на кухню.
Беатрикс медленно поднималась по лестнице, с грустью размышляя о том, сколько раз приходилось помогать раненым животным. Но как же проникнуть в тайну человеческой души?
Подошла к двери и негромко, но настойчиво постучала. Ответа не последовало, и она решилась войти.
Комната удивила ярким светом: августовское солнце не стесняясь врывалось сквозь незанавешенные окна; в золотых лучах плавали крошечные пылинки. Воздух пропитался запахом алкоголя, дыма и мыла. В углу стояла переносная ванна, и от нее к кровати прямо по ковру тянулись мокрые следы.
Кристофер полулежал в разобранной постели, опираясь спиной на беспорядочную гору подушек и крепко сжимая в руке бутылку бренди. Нежданную гостью он встретил равнодушным, пустым взглядом, однако уже в следующую секунду на лице отразилась работа мысли.
Костюм джентльмена ограничивался желто-коричневыми брюками, застегнутыми лишь частично. Стройная мускулистая фигура напоминала золотистую дугу. На загорелой коже резко выделялись светлые красноватые шрамы… треугольный след от удара штыком на плече, несколько отметин от шрапнели на руке и груди, небольшое круглое углубление в боку — должно быть, пулевое ранение.
Кристофер медленно приподнялся, поставил бутылку на стол. Спустил на пол босые ноги и сел, продолжая смотреть, словно в стену. Волосы еще не высохли после ванны и отливали бронзой. Широкие плечи перетекали в сильные, с рельефной мускулатурой руки.
— Зачем вы здесь? — Голос звучал хрипло, сказалось долгое молчание.
Беатрикс с трудом отвела зачарованный взгляд от блестящей поросли на груди.
— Привела Альберта, — ответила она. — С полчаса назад прибежал в Рамзи-Хаус и пожаловался, что хозяин совсем его забросил и давным-давно не водит на прогулки.
— Неужели? Понятия не имел о таком похвальном красноречии.
— Может быть, вам стоит надеть… что-нибудь еще и пройтись вместе со мной по парку? Для прояснения мыслей.
— Бренди отлично проясняет мысли. Вернее, прояснял бы, если бы слуги не разбавляли так бессовестно.
— Пойдемте на воздух, — настойчиво повторила Беатрикс. — А не то придется снова призвать на помощь тот самый голос, которым я дрессирую собак.
Во взгляде мелькнула злость.
— Спасибо, не надо. Меня уже дрессировали — в армии ее величества.
Несмотря на яркий солнечный свет, в комнате явственно ощущались затаившиеся по углам ночные кошмары.
Прочь отсюда, на воздух, на свободу, подальше от тесного замкнутого пространства!
— В чем дело? — просто спросила она. — Из-за чего случился этот срыв?
Кристофер раздраженно взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
Беатрикс осторожно шагнула к кровати.
— Нет! — тут же остановил он. — Не делайте этого. Не приближайтесь, ничего не говорите и вообще немедленно уходите.
— Почему?
Он нетерпеливо покачал головой.
— Вспомните какие-нибудь слова, которые заставят выйти вон, и считайте, что я их сказал.
— А если не уйду?
На угрюмом лице дьявольски блеснули глаза.
— Тогда затащу вас на эту кровать и возьму силой.
Беатрикс ни на миг не поверила в искренность угрозы, однако отчаянные слова подчеркивали крайнюю степень душевной боли. Окинув капитана скептическим взглядом, она пожала плечами:
— Вы слишком пьяны, чтобы меня поймать.
Легко и неслышно, словно леопард, Кристофер прыгнул навстречу и уперся ладонями в дверь по обе стороны от ее головы.
— Но не настолько, чтобы падать с ног.
Мгновенное движение испугало.
Инстинктивно пытаясь защитить лицо, Беатрикс подняла руки. Пришлось напомнить себе о необходимости дышать, а когда дыхание восстановилось, оказалось, что легкие не подчиняются и работают с трудом, словно после долгого быстрого бега. Непроницаемая, горячая стена мужественной силы возвышалась, отгородив ее от мира.
— Страшно? — прозвучал хриплый голос.
Не отводя огромных немигающих глаз, она покачала головой.
— А зря.
Рука властно легла на талию, а потом начала подниматься в медленной бесстыдной ласке. Едва обнаружилось отсутствие корсета, как дыхание участилось. Ладонь своенравно исследовала беззащитную, прикрытую лишь тонкой тканью фигуру.
Кристофер прищурился и посмотрел сквозь ресницы. Лицо потемнело, а рука легла на грудь, повторяя мягкую округлость. Беатрикс уже едва стояла на ногах. Вот пальцы нашли плотную вершинку и бережно сжали.
— Последний шанс, — донесся сквозь туман глубокий гортанный голос. — Или уходите, или ложитесь в мою постель.
— А третьего не дано? — едва слышно пробормотала Беатрикс, тая от прикосновения.
Вместо ответа Кристофер с удивительной легкостью подхватил ее на руки, отнес к кровати и опустил. Не позволив пошевелиться, он навис над ней всей своей золотистой мощью.
— Подождите, — остановила Беатрикс. — Прежде чем совершить насилие, подарите хотя бы пять минут нормального разумного разговора. Только пять минут, не больше.
В серых глазах не мелькнуло даже намека на сочувствие.
— За разумным разговором надо было идти к другому мужчине. Например, к вашему мистеру Читерингу.
— Его фамилия Чикеринг, — поправила Беатрикс. — К тому же он вовсе не мой и… — Она вновь ощутила на груди ладонь и нетерпеливо смахнула ее. — Перестаньте! Хочу всего лишь… — Кристофер упрямо потянулся к пуговицам на рубашке, и она обиженно воскликнула: — Что ж, отлично! Делайте что хотите! Может быть, потом удастся связно поговорить. — Она ловко перевернулась под его весом и улеглась на живот.
