Кристофер спустил чулки, а потом аккуратно, старательно снял. Опьянев от страсти, посмотрел на прекрасное тело, отрешенное лицо, полузакрытые глаза, темные волнистые волосы. Руками раздвинул бедра и, вдыхая эротичный, интимный аромат, провел языком по бархатному треугольнику.
— Кристофер, — пробормотала она и сжала ладонями голову. Мысль о том, что он собирается делать, шокировала.
— Сама начала, — хрипло отозвался он, — а заканчивать придется мне.
Не давая возможности возразить, он склонился снова, поцелуями проложил путь в таинственную тьму, языком раздвинул складки. Беатрикс застонала и приподнялась навстречу, колени согнулись, а позвоночник превратился в гибкую дугу: казалось, она стремилась стать частью любимого, слиться в единое целое. Он толкнул вниз, заставил опуститься, прижал и властно заявил собственные права.
Мир сосредоточился в запахе и вкусе женщины — его женщины, чей тайный эликсир оказался более могущественным, чем вино, опиум, экзотические специи. В ответ на настойчивые движения языка она негромко застонала опять. В эти волшебные минуты каждый вздох принадлежал ему, каждый звук отдавался томительной тяжестью, каждое движение рождало новую вспышку огня. Он углубился в горячий омут и, околдованный влажным шелком, принялся медленно продвигаться, доводя возлюбленную до исступления.
Она замерла, отдаваясь горячим волнам, и сразу стало ясно, что в этот миг на свете не существовало ничего, кроме удовольствия, которое дарил первый в жизни мужчина. Кристофер заставлял принимать его снова и снова — до тех пор, пока неровное дыхание не превратилось в тихие вскрики. Оргазм оказался чистым, глубоким и продолжительным: Кристофер его слышал, чувствовал, пробовал на вкус.
Как только последний спазм стих, он оказался сверху и принялся целовать грудь, а она доверчиво обняла его за шею. Неопытное тело созрело и жаждало продолжения, ноги сами собой раздвинулись, чтобы принять любимого. Кристофер торопливо расстегнул брюки.
Самообладание осталось в прошлом, а на смену пришла острая боль вожделения. Он потерял нужные слова, не знал, как попросить, чтобы она не пыталась его остановить. Сопротивляться, сдерживаться не было сил. Посмотрев в лицо любимой, он тихо вопросительно произнес дорогое имя.
Беатрикс что-то промурлыкала и погладила по спине.
— Не останавливайся, — прошептала она. — Хочу тебя, люблю…
Прижалась, изогнулась, уступила откровенному, грубому, неотвратимому давлению.
Кристофер еще ни разу не встречался с девственницей, но почему-то всегда считал, что преодолеть воздвигнутую природой преграду не составит труда. Оказалось, однако, что не познавшие вторжения мышцы сжались и создали надежное заграждение. Пришлось силой преодолевать сопротивление невинности, заставив невесту судорожно вдохнуть и инстинктивно прогнуться. Он медленно продвигался вперед и старался действовать осторожно, чтобы не испугать, не оттолкнуть острой болью, в то время как естество рвалось вперед с одной целью: проникнуть в горячее лоно. К счастью, мудрая женственность скоро подсказала, что бесполезно сопротивляться неизбежному, и Беатрикс сумела расслабиться. Теперь голова ее покоилась на его руке, а лицо почти соприкасалось с твердым, как камень, бицепсом. Застонав от облегчения, он начал ритмично двигаться, не чувствуя ничего, кроме ослепляющего счастья близости, взаимного обладания, обоюдной ласки. Восторг победы налетел безоговорочно и безоглядно.
Кристофер не пытался продлить мгновение восторга. Пик пришел быстро и захватил целиком, а уже в следующий миг сменился долгожданным освобождением. Он благодарно сжал возлюбленную в объятиях, прикрыл собой, как будто стремился защитить от целого мира, но в то же время продолжал мощно, ровно двигаться.
Она растворилась в бесконечном блаженстве и без остатка погрузилась в теплые волны, а он продолжал прижимать ее к груди, успокаивать и убаюкивать. На глаза ему навернулись горячие слезы, и суровый, мужественный воин незаметно их вытер, уткнувшись лицом в атласную диванную подушку.
Лишь через несколько секунд стало ясно, что дрожит не Беатрикс, а он сам.
Глава 21
Время уплывало в счастливой тишине. Беатрикс неподвижно лежала в объятиях любимого и даже не пыталась протестовать против непривычной тяжести. Постепенно ощущения начали разделяться и приобретать ясность: тепло и вес его тела, запах пота, горячая густая влага в том месте, где они до сих пор оставались единым целым. Боль все еще давала о себе знать, но в то же время упругая полнота доставляла удовольствие.
Властная мужская хватка медленно ослабевала. Ладонь легла на волосы, губы прикоснулись к нежной коже на шее, сильная рука проникла под спину. Кристофер едва заметно вздрагивал, словно остывая от недавнего напряжения. Он слегка приподнял возлюбленную и нашел губами грудь. Ощутив нежное прикосновение, она тихо вздохнула.
Не размыкая объятий, он перевернулся так, что Беатрикс оказалась сверху. Его орудие любви уже покинуло лоно и теперь недвусмысленно прижималось к животу. Она подняла голову и заглянула в лицо, в серебристые, подернутые легким туманом глаза. Ощущать под собой большое разгоряченное мужское тело оказалось удивительно приятно. Внезапно представилось, что она его укротила, хотя на самом деле трудно было понять, кто одержал победу.
Беатрикс коснулась губами плеча — гладкая кожа напоминала муар, натянутый на твердый рельефный бицепс. Поискала шрам от штыка и прикоснулась языком к неровно зарубцевавшейся коже.
— Ты не потерял самоконтроль, — прошептала она.
— Потерял, хотя и ненадолго. — Голос звучал глухо, словно после долгого глубокого сна. Кристофер собрал разметавшиеся по подушке ее блестящие волосы. — Ты действовала по плану?
— Хочешь знать, намеренно ли я тебя соблазнила? Нет, все произошло само собой, практически без моего участия. — Не услышав в ответ ни слова, Беатрикс подняла голову, сверху вниз посмотрела в его лицо и широко улыбнулась. — Наверное, считаешь меня блудницей?
Он провел пальцем по припухшей губе.
— Вообще-то думал о том, как переправить тебя наверх, в мою комнату. Но раз уж зашла речь… да, ты действительно блудница.
Беатрикс поймала палец зубами.
— Прости за то, что расстроила глупой выходкой. Впредь Камелота будет объезжать Кэм. Просто раньше мне никогда не приходилось отвечать за собственные действия, придется привыкать.
— Да уж, — согласился Кристофер. — Начиная вот с этой самой минуты.
Возможно, авторитарный тон заставил бы Беатрикс возмутиться, но опасный блеск в серых глазах остановил: Кристофер никак не мог смириться с попыткой женщины захватить власть.
Что ж, пусть так. Разумеется, невозможно подчиниться во всем, но в некоторых вопросах не грех и уступить.
— Обещаю впредь вести себя осторожнее, — заверила она.
Не то чтобы Кристофер улыбнулся, но все-таки губы слегка дрогнули. Он бережно уложил невесту на диван, собрал свою раскиданную по комнате одежду, порылся в карманах и достал носовой платок.
