— Это привлечет внимание… тебе помогут. — Эта мысль явно пришла в голову Дамону уже после удара. Он отвернулся от нее, наплевав на все внешние приличия, мелко дрожа всем телом.
— Ночью, в грозу, вдалеке от основного здания… сомневаюсь.
Елену захлестнул адреналин — тот самый, который позволил ей вырваться из хватки Дамона. Кожу словно покалывало, она с трудом сдерживалась, чтобы не дрожать.
Снова все было прилично — Дамон смотрел в ночь, а она — ему в спину. По крайней мере его это вполне устраивало.
— Ты мог просто попросить. — Она не знала, способен ли вампир это понять: Стефан до сих пор так и не смог научиться просить. Стефан часто не получал того, что хотел, просто потому, что не понимал, как это — просить. Одержимый самыми лучшими намерениями, он доводил дело до того, что Елене приходилось просить его.
У Дамона, наверное, не возникало такой проблемы. Он брал то, что хотел, с такой же легкостью, как берут продукты с полки в супермаркете.
Он тихо засмеялся — видно, его это по-настоящему удивило.
— Я приму это в качестве извинения, — мягко сказала Елена.
На этот раз он расхохотался в голос, а Елене стало неуютно. Она пыталась помочь ему, а…
— Думаешь, — нарушил он ее размышления, — я хотел этого?
Елене стало зябко. Дамон легко мог укусить ее, пока держал в руках. По — конечно же — он хотел не только этого. Ее аура… она знала, какой эффект она оказывает на вампиров. Дамон защищал от нее всех остальных вампиров, которые могли заметить ауру.
Разница же состояла в том, честно призналась себе Елена, что на всех остальных вампиров ей было наплевать. Но Дамон… Дамон — это другое. Когда он ее целовал, она ощущала эту разницу. Чувствовала что-то, чего не знала раньше… до Стефана.
Боже… не предает ли она, Елена Гилберт, Стефана уже тем, что не пытается убежать? Дамон лучше нее: он просит избавить его от искушения.
Чтобы назавтра начать пытку заново.
Елена много раз оказывалась в ситуациях, когда мудрее всего было исчезнуть, пока не стало жарко. Проблема состояла в том, что сейчас убежать означало подвергнуть себя еще большей опасности. Ну и еще потерять шанс найти Стефана.
Может, надо было ехать с Мэттом? Но Дамон сказал, что сами они не найдут Темное Измерение. Он сказал, что необходим им. И Елена до сих пор не была уверена, стал бы Дамон тратить время хотя бы на то, чтобы доехать до Аризоны, не говоря уж о поисках Стефана, если бы ее не было рядом.
Кроме того, смог бы Мэтт защитить ее на этом опасном пути? Елена знала, что Мэтт готов умереть за нее — именно это и произошло бы при встрече с вампирами или оборотнями. А Елена осталась бы с врагами один на один. Да, Елена знала, что Дамон делает по ночам, когда она спит в машине. Он накладывает на автомобиль темные чары, помечает их споим именем, запечатывает своей печатью, и чары до утра отпугивают случайных созданий ночи.
Но против главных врагов, близнецов-кицуно Шиничи и Мисао, это не поможет.
Елена обдумала все это, а потом посмотрела Дамону в глаза. Глаза напомнили ей о ребенке, прикованном к стене.
— Ты не уйдешь? — прошептал он.
Елена покачала головой.
— Ты не боишься меня?
— Боюсь, — Елена снова почувствовала, что дрожит. Но у нее есть цель — и ничто ее не остановит. Особенно сейчас, когда он так на нее смотрит. Это напомнило ей о жестокой радости, о почти невольной гордости, которую она видела в Дамоне, когда они вместе расправлялись с врагом. — Я не стану Принцессой тьмы. Ты знаешь, что я никогда не брошу Стефана.
Жалкое подобие обычной насмешливой улыбки тронуло его губы:
— У меня будет время, чтобы убедить тебя посмотреть на это по-моему.
Не нужно, подумала Елена. Она знала, что Стефан поймет. Но даже сейчас, когда мир кружился в глазах, что-то заставляло ее бросить вызов Дамону:
— Ты сказал, что это не Шиничи. Я тебе верю. Причина в том… о чем говорила Кэролайн? — Голос неожиданно оказался очень жестким.
— Кэролайн? — Дамон моргнул в замешательстве.
— Она говорила, что до встречи со Стефаном я была просто… — Елена не смогла выговорить последнее слово, — у меня было много мужчин.
Дамой сжал зубы и покраснел — как будто не ожидал удара с этой стороны.
— Девчонка, — пробормотал он. — Она выбрала свою судьбу, и кого другого я бы пожалел. Но она… она… выходит… за все пределы… допустимого, — он говорил все медленнее, а на лицо постепенно выползало смущение. Он смотрел на Елену — и она поняла, что он видит слезы у нее на глазах, потому что он смахнул их кончиками пальцев. Внезапно он замер и, отчаянно смущаясь, поднес руку к губам и слизнул слезинку.
Каковы бы ни оказались слезы на вкус, он в это явно не поверил и поднес к губам другую руку. Елена откровенно уставилась на него, надеясь понять что-то по его лицу, но это ей не удалось. Его эмоции сменяли друг друга с такой скоростью, что она просто не успевала заметить их все. Удивление, неверие, обида, изумление, радостный шок… и, кажется, тоже слезы.
А потом Дамон засмеялся. Коротко, иронично — но это был настоящий, искренний смех.
— Дамон, — Елена все еще смаргивала слезы, настолько быстро все произошло, — что с тобой?
— Все в порядке, — он назидательно поднял палец, — никогда не пытайся обмануть вампира. У нас есть много чувств, которых нет у людей, — иногда мы о них даже не знаем, пока они нам не понадобятся. У меня ушло много времени, чтобы понять, что я о тебе знаю. Потому что все говорили мне одно, а чувствовал я другое. Но теперь я все понял. Я знаю, кто ты, Елена.
С полминуты Елена ошеломленно молчала.
— Даже если это так, я должна сказать, что никто тебе не поверит.
— Может быть. Особенно люди. Но вампиры всегда чувствуют ауру девственниц. А ты, дорогая, устроила бы самого привередливого единорога. Не знаю, как ты заработала свою репутацию, и это меня не волнует. Я сам долго верил слухам, а теперь наконец-то знаю правду. — Внезапно он склонился к ней, заслонив все остальное. Его волосы щекотали ей лоб, его губы приблизились к ее губам, бездонный взгляд черных глаз затягивал. — Елена, — прошептал он, — вот твоя тайна. Не знаю, как это у тебя получилось, но… ты девственница.
Он прикоснулся губами к ее губам, смешивая дыхание. Так они стояли очень долго. Дамон, казалось, пытался подарить Елене часть себя, передать ей кислород, в котором они оба нуждались, хоть и получали разными путями. Их неподвижность, молчание и слияние взглядов — ни один не закрывал глаз — казались слишком долгими. Как будто они совсем погрузились друг в друга, потеряли свое «я» и слились в единое существо еще до первого поцелуя.
Елена парила в воздухе — в дыхании Дамона. В буквальном смысле. Если бы сильные красивые руки Дамона не держали ее за плечи, она оторвалась бы от земли. Она знала, что есть еще один способ удержаться на ногах — он мог зачаровать ее, чтобы гравитация снова начала действовать. Это выглядело так, словно он оставлял ей право выбора. Он не соблазнит ее ни одним из отработанных способов, трюков и ухищрений, выученных им в течение тысяч ночей.
