— Однако оригинально вы торгуете телефонами! Если вот
так оскорбляете всех клиентов, то неудивительно, что их тут нет! И потом, брать
у вас мобильный за такую цену! Девяносто долларов в час! Простите, ребята, но
вы умалишенные!
— Так вам телефон нужен, — захохотал продавец.
Очевидно, я очень устал, потому что, окончательно
рассердившись, грубо рявкнул:
— Нет, мне хочется приобрести брюки, для этого я и
явился в салон, торгующий мобильниками!
— Иди домой, Катька, — велел продавец.
Девица выплюнула на пол жвачку.
— Два кретина, — подвела она итог и ушла.
— Что сразу про телефон не сказали? — усмехнулся
юноша. — Вон они, в витрине.
— Так я не успел, вы рекламный альбомчик сразу
швырнули, кстати, там есть интересные модели, — ответил я, разглядывая
полки.
Продавец помолчал и спросил:
— Модели чего?
Тупость юноши обескураживала.
— Телефонов, конечно, а вы что рекламировали?
Он заткнулся, потом сдавленным голосом пробормотал:
— Ну, прикол! Там не телефоны!
Настал мой черед удивляться.
— Да? А что?
— Девки.
— Какие? — на автопилоте спросил я.
— Ну всякие!
Внезапно для меня дошло. Паренек — сутенер, в альбоме
представлены фото проституток, и вовсе не мобильный стоит девяносто долларов в
час, а блондиночка с порочной мордочкой больного зайчика.
— Господи, отчего же они все с телефонами? —
вырвалось у меня.
— Так для красоты, — ответил продавец. — Вы
зашли, молчите, сопите, вот я и подумал — девку надо.
Глава 15
Я попытался успокоиться.
— Нет, мне всего лишь телефон, желательно недорогой и
СИМ-карту.
Юноша почесал в затылке.
— Вот «Сименс» за триста баксов.
— Дороговато. Может, «Алкатель»?
Продавец скривился.
— Скажу вам честно, это говно. Не берите. Глючит его
по-черному, и кнопки сразу заедают. Вот «Нокиа» классная, только что пришла.
— Но она стоит пятьсот долларов!
— Четыреста девяносто.
— Нет, мне нужно не дороже ста пятидесяти.
— Ну, — протянул юноша, — прямо и не знаю,
что сказать… Хотя, погодите, вот!
И он выложил на прилавок вполне приемлемый с виду аппарат
черного цвета.
— Лучше не найдете, тоже «Нокиа», всего за сто
семьдесят гринов.
Я повертел в руках телефон.
— Ничего, только почему у вас в витрине такой же лежит,
но за полтысячи баксов?
Парнишка улыбнулся:
— Хочу вам подарок сделать, такое редко случается.
Аппарат новый, навороченный, с гарантией.
— Отчего же такая цена? — настаивал я.
— Понимаете, — нехотя признался юноша, — у
него звонок того… один.
— Не понял.
— Ну во всех телефонах есть варианты мелодий, вы можете
любую поставить, а тут только одна, поменять нельзя, брак.
— И только?
— Да.
— В остальном телефон хороший?
— Супер, — оживился парень, — говорю вам как
специалист. Такой везде пятьсот пятьдесят стоит.
— Возьму его, — решил я.
— И правильно, — одобрил продавец, —
наплевать на звонок! Классный аппаратик, и номерок подберу, вот гляньте, как
вам такой: 722 70 77.
— Действительно, хороший, — одобрил я.
Продавец вытащил кипу бумаг. Через полчаса я стал
обладателем нового телефона. Для оформления покупки требовался паспорт, но
мальчик, вписав в соответствующие графы мое имя и фамилию, подмигнул:
— Да ладно, от балды номер и серию укажу, прописку
только скажите!
Я вышел на улицу и глянул на часы: полночь. Пожалуй, не
стоит сейчас беспокоить Нору, завтра все расскажу и сообщу номер. Кстати, какой
он? 722-77-70 или 722-70-77?
Еле живой от усталости, я добрался до особняка Кузьминского
и понял: покоя не будет. Во дворе стояла «Скорая помощь» — кому-то стало плохо.
В холле рыдающая Лариса бормотала:
— Нет, нет, нет…
— Что случилось? — встревоженно спросил я.
Но экономка, ничего не ответив, скрылась в коридоре, возле
вешалки остался только едкий запах валокордина.
Я пошел по лестнице наверх и наткнулся на Сергея Петровича,
нервно ходившего перед дверью в кабинет.
— Что случилось? — спросил я.
Хозяин махнул рукой, но не успел ничего сказать. Дверь распахнулась,
показались два санитара, несущие носилки, на них лежало тело, прикрытое одеялом
до подбородка. Рядом, высоко подняв капельницу, шел врач.
— Я с вами, — рванулся к медикам Сергей Петрович.
— И я, — зарыдала невесть откуда взявшаяся
Беллочка.
Доктор глянул на девочку и отрезал:
— Только муж.
В это мгновение я понял, что на носилках лежит Маргарита.
Целый час понадобился на то, чтобы привести в чувство женскую часть семьи.
Белла плакала не переставая. Ей, очевидно, было очень плохо, настолько, что она
вцепилась в Клару и, обняв ту, повторяла:
— Мамочка, мамочка, мамочка…
Клара, бледная, почти синяя, прижимала к себе двоюродную
сестру, гладила ее по волосам и говорила:
— Ну, ну, обойдется, она же жива.
Анна металась по дому, роняя статуэтки. Она тоже впала в
истерику, но в отличие от Беллочки не кричала и не плакала, а нервно кусала
губы.
Лариса Викторовна рыдала на кухне, опустошая пузырьки с
валерьянкой. Под конец она совсем опьянела и свалилась в кресло, где
незамедлительно заснула. Я решил, что в создавшейся ситуации это наилучший
выход, и велел Кларе:
— Уложи Беллу.
