— И что я плохого сделала? — недоуменно вопрошала
сейчас Клава. — Ну не сдержалась, налетела на Сережу. Но кто бы утерпел,
а? Ведь перенервничала сильно, разве хорошо это — детей делать на стороне? Да
еще с сестрой жены! Ведь воспитывала их, растила, а они вон как отблагодарили! Бросили
словно собаку! Сколько лет прошло, пока вспомнили! Спасибо, конечно, за
конфеты, только лучше бы не чужого подсылали, а сами приехали!
— Сергей Петрович побаивается, — сказал я.
— Чего? — изумилась Клава. — Вон сколько лет
утекло, забылось все.
— Степанида все время повторяла, что посадит его за
какое-то преступление, — продолжил я.
Клава махнула рукой:
— А, ерунда на постном масле.
— В чем дело, не знаете?
— Конечно, знаю, — усмехнулась Клавдия. —
Сережка-то Ритку совратил, ей восемнадцати еще не исполнилось, когда он
ребеночка сделал. А за такое в советское время тюрьма светила! Правильно, между
прочим, нечего развратничать. Вот Степанидка и пугала постоянно зятя: «Не
станешь слушаться, в милицию сдам». Сережа сначала нервничал. Сестра еще пуще,
видит — действует, и давай по любому поводу стращать, очень уж ей хотелось его
под себя подмять! А потом Сережа со знающими людьми поговорил и ответил:
— Хватит, хоть сейчас бегите в милицию, ничего мне не
будет!
— Очень даже будет! — обозлилась теща.
— Нет! — отрезал Сережа. — Я женат на ней, а
брак все искупает.
Степанида не поверила и побежала в отделение. Но там ей
сказали:
— Мамаша, дело семейное, они расписаны, какое
совращение?
На этом разговоры о тюрьме и закончились.
— И это все? — осторожно спросил я.
— А чего еще? — удивилась Клава.
Я подмигнул ей.
— У них вроде имелась какая-то идиотская история, про
привидение. Кровавое пятно на картине и зловещие убийства…
Клава отмахнулась:
— Да ерунда. Мать у Сережи сумасшедшая была, и отец
того, не совсем, а уж люди напридумывали!
— Значит, никакой правды тут нет? А болтали, будто у
Кузьминских в доме убийства творились.
— Ой, — покачала головой Клава, — народ-то
совсем глупый, трепали во дворе всякое. Степанида первая и начала про ненормальную
мать Сергея и ее самоубийство, уж откуда сама только узнала, но потом, когда
Сережа на Рите женился, рот захлопнула и о сплетнях пожалела. Стала людей
затыкать. Да оно и понятно: ну кому охота слышать, что твой зять не в своем
уме? Вот и злилась на всех, хотя чего же она ожидала: сначала растрепала, а
потом попыталась на чужой роток накинуть платок. Только после ее смерти
пересуды прекратились. Ну еще немного помололи языками и бросили! Откуда вы
только эту историю взяли! Про нее все забыли!
Я поколебался и задал вопрос в лоб:
— Значит, Сережа никого не убивал?
— Господь с вами, — перекрестилась Клава, —
хороший мальчик, только, может, угрюмый слегка, а так нормальный. Степанида его
просто ненавидела, вот и приматывалась. Простить не хотела, что Ритку соблазнил.
А мне он нравился: вежливый, воспитанный, непьющий, в институте учился,
квартиру имел, да еще сирота: мать давно умерла, и отец до свадьбы не дожил. Ну
чем плохая партия. Кабы я имела дочь, лучшей бы не пожелала. Но Степаниду прямо
жгла ненависть, уж сколько она гадостей Сергею говорила! Я один раз не
удержалась: «Ты не дави парня, убежит, и останется Ритка без мужа, нехорошее
творишь».
Степанида посмотрела на младшую сестру и, гадко
ухмыльнувшись, отбрила:
— Не лезь не в свое дело. Никуда он не денется, знаю
про него кой-чего! Только он в сторону, а я в милицию! За решетку угодит!
— Что она, по-вашему, имела в виду? —
поинтересовался я.
— Так небось думала про совращение малолетних, — с
обескураживающей откровенностью воскликнула Клава, — говорила же, Ритку он
до восемнадцати лет испортил.
Глава 30
Я вышел на улицу и вздрогнул: с неба неожиданно посыпался
мелкий дождик. К сожалению, я быстро цепляю простуду, поэтому подбежал к
стоявшей у обочины машине.
— У-у-у, — завыл мобильный.
От неожиданности я подпрыгнул и чуть было не упал. Ей-богу,
этот «оригинальный» звонок доведет меня до сердечного приступа. Надо, наверное,
купить новый телефон. Неожиданно меня охватило раздражение. Ну какого черта
поехал тогда к Жанне? Слишком много неприятностей за пару минут удовольствия.
Во-первых, пропал мобильный вместе со всеми записанными в нем номерами
телефонов. Во-вторых, испарились документы. При воспоминании о последних я
испытал приступ отчаяния. До сих пор не могу восстановить паспорт! А ведь еще
предстоит делать новые права и бумаги на владение «Жигулями». Похоже, что весь
год потрачу на сидение перед кабинетами в милиции и ГИБДД.
— Ваня, — заорала Нора, — ты где?
— Сейчас приеду, — ответил я.
— Давай поторопись, — приказала она, — тебя
за смертью посылать, совсем пропал.
Я сунул мобильный в карман. Вздорность и вечное недовольство
— вот основные признаки каждой женщины.
— У-у-у, — вновь ожил сотовый.
Я, с головой ушедший в свои мысли, резко дернул рулем и, не
понимая как, задел растущее у обочины дерево.
Еле сдерживаясь, я вылез из-за руля и увидел сильно помятое
крыло. Тут же, словно из воздуха, материализовалась патрульная машина, из нее
вылезли два страшно похожих на кабанов сержанта и, не торопясь, вразвалочку,
пошли ко мне. Все автолюбители хорошо знают: если попал на дороге в аварию,
прибытия гибэдэдэшников нужно ждать несколько часов. Но если они не нужны, то
возникают словно по мановению волшебной палочки.
Парочка приблизилась ко мне.
— Да, — протянул один, — чудная картина, как
ты мне мила!
— Пил? — поинтересовался второй.
— Нет.
— Бухаловым не пахнет, — вынес вердикт первый
мент, — может, у него ширялово в вене?
— Я не употребляю наркотики! Просто не удержал руль!
— Это кому другому скажи, — усмехнулся
сержант, — права и документики на машину.
— Нету, — безнадежно ответил я, — украли. Вот
справка из отделения.
— Глянь, Санек, — покачал головой второй, —
филькина грамота у него.
