– Тогда почему мне нельзя субаквальную ванну?
– Но…
– Я хочу!!!
– Хорошо, – сдался врач. – Вот направление.
Раскрасневшаяся, но страшно довольная Николетта выпорхнула в
коридор.
– Вот! – заявила она. – Пошли.
Зиночка выдала Коке и маменьке халаты с полотенцами, потом
вручила им розовые книжечки и, хитро улыбаясь, сказала:
– Ванны на втором этаже.
Мы двинулись внутрь лазни. Я остался у бассейна, а подружки
кинулись по лестнице вверх.
Внезапно я почувствовал усталость. Вокруг бассейна стояли
лежаки. Я прилег на один, закрыл глаза, но сон не шел. Промаявшись минут
пятнадцать, я встал, подошел к девушке, сидевшей в центре зала за большим
столом, и спросил у нее:
– Простите, можно узнать, сколько времени проведет
больной в лазне? Я привел сюда матушку и хочу отлучиться на тот период, пока
она лечится.
– Фамилию назовите?
– Чью? Николетты? Конечно. Адилье.
Девушка порылась в розовых книжечках, горой лежащих на
столешнице, вытащила одну и стала задумчиво бормотать.
– Ага, субаквальная, подводный… Ну, если через три часа
подойдете, в самый раз получится.
Вымолвив последнюю фразу, она вдруг захихикала:
– Адилье – ваша мама?
– Да, – кивнул я, не понимая, что смешного она
нашла в этом факте.
– Ой, – продолжала веселиться девушка, – вы
уж ей объясните, наши-то постеснялись…
– А в чем дело? – напрягся я.
Дежурная ввела меня в курс дела. У них работает санитарка –
старательная, но слегка туповатая Марина. У нее плохо с памятью, поэтому
никаких ответственных поручений ей не дают. Марина моет полы и бегает за
покупками врачам. Сегодня утром одна из докториц попросила ее купить для себя
небольшой пакетик кефира, а вторая – приобрести колготки, потому что свои она
случайно разорвала.
Марина сгоняла в лавки, вернулась, хотела отдать покупки
докторицам, но тут ей приказали немедленно идти наверх, мыть ванные комнаты.
Надраив сантехнику, она преспокойно ушла. Пакет кефира и пачку колготок
беспамятная женщина оставила на тумбочке возле ванны.
Через некоторое время в процедурную впорхнула Николетта,
предварительно проинструктированная медсестрой. Маменька проглотила кефир,
натянула на себя колготки и улеглась в теплую воду.
Когда в комнату вошла медсестра, Николетта сердито заявила:
– Что у вас за порядки? Вы сказали выпить минеральной
воды, а тут был кефир повышенной жирности! А вместо одноразовых трусиков
колготки!
Девушка растерялась. Кефир и колготки? Ей-богу, странно. Но
тут в ванную заглянула Марина, поманила медсестру пальцем и зашептала:
– Слышь, Вальк, я там на тумбочке забыла покупки для
врачих. Будь другом, вынеси, а то они уже ругаются!
Валя не удержалась от хохота, а Марина, узнав, что
случилось, запричитала:
– Ну и ну, мне теперь на свои кровные придется этим
змеям все купить. Слышь, Валь, может, стащить с этой тетки колготки, подсушить
да отдать?
– А кефир ты из нее каким образом выкачаешь? –
веселилась Валя. – Да, тяжело, когда с памятью беда.
История мгновенно облетела лазню. И вот теперь дежурная,
широко улыбаясь, просила меня:
– Вы уж потом осторожненько объясните матушке, что
следует пить лишь воду, хорошо? Вдруг чего еще на тумбочке забудут.
Я кивнул и пошел к выходу. Путь лежал мимо Зиночки. Мне
очень не хотелось встречаться с «невестой», но иного пути на свободу не
существовало.
Прижавшись к стенке, я попытался мышкой прошмыгнуть на
улицу, но Зина была начеку.
– Понравилась ВАШЕЙ субаквальная ванна? – ехидно
осведомилась она.
– Насколько я понимаю, она ее пока не принимала, –
вежливо ответил я, пробираясь к двери.
– Да уж, – ухмыльнулась Зина, – эта
субаквальная просто кайф! Народ от нее тащится! Прямо обожают все. Хоть знаете,
что это такое?
– Нет, – покачал я головой, – откуда?
Руки нащупали дверь. Ура, еще секунда – и можно считать себя
свободным.
– Это клизма, – сообщила с самым радостным видом
Зина, – причем из огромного количества воды. ВАША просто в экстаз придет.
Ей…
Но я уже выскочил на крыльцо, пытаясь подавить смех. Клизма!
Впрочем, так Николетте и надо, каждый должен получить то, чего он заслуживает.
До дома Лиды Московской я добрался очень быстро. Только
приблизился к остановке, как автобус, словно по заказу, вынырнул из-за угла.
Московская жила в небольшом двухэтажном доме из розового
камня, стоявшем в глубине небольшого садика. На входной двери было всего два
звонка. Я нашел нужную фамилию и нажал на кнопку.
– Вы к кому? – отозвался мелодичный голос.
– Лида Московская здесь живет?
– Заходите, – велела хозяйка.
Раздался щелчок, я вошел в безукоризненно чистый подъезд и
услышал сверху:
– Поднимайтесь на второй этаж.
Не зря люди придумали поговорку про маленькую собачку и
вечную молодость
[9].
Издали Лида смотрелась пятнадцатилетним, щуплым подростком, но когда я вплотную
приблизился к ней, то понял, что она давно вышла из детского возраста.
– Что-то не припомню вас, – улыбнулась она, –
в первый раз пришли? Входите, сейчас все обсудим.
Лида провела меня в уютно обставленную квартиру. Сначала мы
миновали холл, потом коридор, затем второй холл. Скорей всего, в апартаментах
имелась чертова туча комнат. Наконец мы добрались до нужного помещения. Лида
усадила меня на диван, сняла с полок альбомы и спросила:
– Вы хоть отдаленно представляете себе, что хотите?
Я замялся. Ясно, что госпожа Московская работает на дому, но
чем она занимается? Шьет? Вяжет? Чтобы не попасть впросак, я задвигал руками.
– Ну… такое… эдакое, в общем, хорошее и красивое.
Лида улыбнулась.
– Понятно. А для кого?
– В смысле?
– Мужчины, женщины, ребенка?
Час от часу не легче! Что же это такое, что может подойти
всем и даже детям?
