– Согласна. Слушай дальше. Миша ушел из фирмы и больше
туда не вернулся. Супруга, по его словам, из очень обеспеченной семьи.
Наверное, он боялся, что она не даст ему денег. До брака он сидел без денег.
Все, кого я ни спрашивала, говорили, что Стриженов постоянно нуждался, брал в
долг у одного, потом перехватывал у другого, чтобы отдать первому, выкручивался
как мог, голову вытащит – хвост увязнет, и все в таком роде. Поэтому, скорей
всего, он и решил сделать предложение Лиде Московской.
– Кому? – подскочил я.
– Лидии Московской, – спокойно ответила
Нора. – Там какая-то темная история вышла, никто подробностей не знает.
Лида прожила с Михаилом пару лет, потом они расстались. Собственно говоря, это
все, что я пока выяснила, но продолжу сбор информации…
Я так разволновался, что, совершенно позабыв о приличиях,
перебил Нору:
– Вы только послушайте теперь, что я вам расскажу!
Спустя некоторое время Элеонора сказала:
– Хорошо, рысью несись к этой Московской и постарайся
вытрясти из нее нужную информацию. Похоже, она наврала тебе не три, а сто три
короба.
Сунув телефон в карман, я пошел в сторону харчевни, где
сидели дамы. И как прикажете избавиться от спутниц?
– Где мои лекарства? – простонала Николетта,
прикладывая пальцы к вискам.
Я положил перед ней пакетик.
– Вот.
Маменька вытащила две упаковки и завопила:
– Ты издеваешься, да? Ведь я сто раз позвонила и
приказала, не гутталакс, не имодиум, а цитрамон!
Я с недоумением уставился на лекарства. Действительно! И как
только я дал маху? Хотя этот казус вполне объясним. В свое время я активно
интересовался психологией, прочитал много книг, в том числе и те, которые были
посвящены тестированию. Так вот, очень хорошо помню такую шутку. Если вы
зададите человеку элементарный вопрос: «Какого цвета огонь?», то услышите в ответ:
«Красный». Кивнув, продолжаете: «А теперь скажи, какого цвета кровь?»
Естественно, услышите: «Красная». Не останавливаясь, спрашиваете: «Какого цвета
крест, нарисованный на машине «Скорой помощи?» Ответ, думаю, понятен. Теперь
внимание – главный вопрос: «На какой свет следует переходить улицу?» Так вот
девяносто людей из ста тупо выпаливают: «На красный». Этот прием охотно
используют те, кто ведет переговоры: сначала усыпляют бдительность
противоположной стороны, а потом заставляют ее совершить оплошность. Не верите
мне? Можете сами попробовать. Дело не в моей глупости, а в назойливости
Николетты, безостановочно бубнившей: «Только не гутталакс и не имодиум».
Маменька просто вбила мне в голову эти названия.
– Немедленно иди за цитрамоном! – скомандовала Николетта.
Я встал и двинулся к двери. Нет, я плохой сын. Отчего мне
хочется сейчас убить Николетту? Сказано же в Библии: почитай родителей. Надо
постараться справиться с собой. Может, заняться аутотренингом, твердить про
себя: «Люблю маменьку, люблю маменьку», хотя, на мой взгляд, это глупое
занятие.
После таких упражнений возненавидишь «объект» окончательно.
Что же делать? Ладно, попытаюсь по-иному. Итак, Иван Павлович, спокойствие…
– Иван Павлович, – раздался за спиной голос Эстер.
Я обернулся.
– Вам никогда не хотелось убить Николетту? –
спросила дама, по-птичьи наклонив голову.
В ее карих глазах плескалось такое море сочувствия, что я
совершенно искренне ответил:
– Сейчас именно такой момент.
Эстер засмеялась:
– Голубчик, ступайте гулять. Лучше всего отправляйтесь
в лес. Насколько я понимаю, вы из той породы людей, которым требуется изредка
побыть в одиночестве. Если вон там повернете налево, то через пару минут
окажетесь в парке, где в вечернее время пустынно.
– Спасибо, но я боюсь, матушка будет гневаться.
– Не волнуйтесь. Беру разрешение ситуации на
себя, – подбодрила меня Эстер. – Потом доставлю Коку и Николетту в
гостиницу, вы свободны до завтрашнего утра.
Меня затопила волна благодарности. До сих пор никто из
знакомых не выручал меня таким образом, да мне и в голову не приходило
«подарить» маменьку кому-нибудь на время.
– Огромное спасибо! – воскликнул я. – Право,
неудобно, вы так милосердны!
Эстер печально улыбнулась:
– Ну, меня Николетта с Кокой совершенно не раздражают,
мы дружим. Есть еще одно обстоятельство. Не очень люблю вспоминать, но вам
скажу. Моего сына тоже звали Ваней, и он очень походил на вас. Ванечка – моя
единственная радость.
Внезапно Эстер замолчала.
– Почему же вы не взяли его с собой? – удивился я.
– Сын умер, – сухо ответила дама, –
несчастный случай, дорожная авария.
– Простите, – прошептал я, – не знал.
– Откуда же вам быть в курсе моих печалей, –
тяжело вздохнула Эстер, – вот смотрю на вас и не могу отделаться от мысли,
что вижу повзрослевшего Ваню. Ступайте, ангел мой, проветритесь, а я займусь
Николеттой с Кокой.
Глава 19
Ни в какой парк я не пошел, а почти побежал к Лиде
Московской, очень надеясь, что навравшая мне с три короба бабенка сидит у
телевизора. Впрочем, в Ковальске принято вечера проводить дома. Мой расчет
оправдался. Лида открыла дверь и с недоумением воскликнула:
– Вы? Забыли что-то?
– Да, – кивнул я, – шляпу.
– Но вы пришли в первый раз с непокрытой
головой, – изумилась Лида.
– Нет, – настаивал я, – посмотрите на
вешалке.
– Пожалуйста, – пожала плечами она, – можете
сами удостовериться: здесь ничего нет.
Я вошел в прихожую и воскликнул:
– Действительно! Наверное, оставил головной убор в
кафе. Просто удивительно, до чего я стал рассеян, постоянно теряю зонтики, перчатки,
может, старею?
– Ну что вы, – улыбнулась Лида, – я сама
такая же, у меня проблема с очками: тоже везде их теряю. Перестала покупать
дорогие оправы, какой смысл тратиться, если все равно их посею.
– А ваш муж, – быстро спросил я, – тоже
рассеян? Говорят, мужчины менее собранны, чем женщины.
