Если до этого дня у Лиды иногда мелькали мысли о том, что,
может, Миша не так уж плох, то после зверских убийств никаких сомнений в
подлости Стриженова у госпожи Московской не осталось. Больше всего она теперь
боялась встречи с ним, но он словно сквозь землю провалился. Прошел день, и
Лида узнала, что Ковальск вовсе не считает произошедшее преступлением. Куда бы
Лида ни заходила, везде – в магазинах, в лазне, на рынке – судачили об одном:
любовный треугольник распался. Света, отбивавшая мужа у Лены, перерезала себе
вены, Лена, не вынеся предательства близких людей, умерла, а Иржи, потерявший
разом и жену, и любовницу, хватил инсульт. Шекспир отдыхает, подобного в городе
за всю его историю не случалось ни разу. Но о больших деньгах не говорил никто,
единственный вопрос, связанный с финансами, звучал так: кому теперь будет
принадлежать кафе «Маркони»? И, естественно, народ в один голос осуждал
Стриженова. Кое-кто из местных высказывался более резко, вот, например,
главврач лазни Вера Яновна заявила:
– Очень хорошо, что сей фрукт сбежал. Я сегодня отдала
приказ на ресепшн никогда не впускать его в лазню, даже если у Михаила будет
оплаченный годовой абонемент. Нам такие клиенты не нужны.
Лиде оставалось только молиться, чем она и занималась всю
ночь. Вацлав отсутствовал, а ее мучила бессонница. Сначала Московская плакала,
а потом стала причитать:
– Милый боженька, я плохой человек, помогала Мише, но
куда же было деваться? Господи, прости, я в церковь не хожу, посты не соблюдаю,
живу грешно, но помощи просить не у кого, кроме как у тебя. Умоляю, сделай так,
чтобы Мишка исчез навсегда. Пусть обманет меня в очередной раз, заберет деньги
и сваливает. Он врун, подлец, таким ему и оставаться. Не хочу никуда ехать!
Милый боженька!
То ли бог не услышал страстной мольбы, то ли решил, что Лида
должна быть наказана, но утром ее разбудил звонок.
– Да, – зевая, ответила Лида.
Из трубки донесся знакомый голос:
– Мне нужна твоя помощь!
– Ты в Ковальске!!!
– Точно.
– Немедленно уезжай.
– Не могу.
– Почему?
– Не имею права, плохо будет.
– Зачем мне звонишь? – возмутилась Лида.
– Встретимся на Карловой улице, – приказал
Михаил, – в соборе Святой Бригитты, зайди в крайнюю справа кабину для
исповеди, живей, да возьми с собой ключи от квартиры Кары.
– Зачем?
– Некогда лясы точить! Бегом несись.
В каждом католическом соборе в укромных, тихих местах стоят
деревянные будочки, закрытые со всех сторон. Каждая имеет две дверцы, в одну
входит священник, в другую тот, кто хочет исповедаться в грехах. Между отсеками
есть стена, в ней имеется окошко, открыв его, вы все равно не увидите лица
святого отца, потому что оно будет скрыто за мелкими ячейками деревянной
решетки. Снаружи же понятно: исповедальня занята. Правила поведения в соборе
предписывают католику, желающему встать в очередь к пастору, отойти подальше от
места отпущения грехов.
Надев шляпку с вуалью, Лида, никем не замеченная, юркнула в
исповедальню. Окошечко приоткрылось, из-за решетки донесся до противности
знакомый голос:
– Пришла?
– Да.
– Оставь ключи от квартиры Кары на скамейке, я заберу.
– Зачем?
– Надо, не спорь. И вообще собирайся, как только
выиграю пари, свалим.
Лида пришла в негодование.
– Зачем согласился на такое идиотство? Я имею в виду
пари.
– Деньги нужны.
– Уезжай прямо сейчас.
– Не могу, через несколько дней срок истекает, и
прощай, Ковальск!
– Ты убийца! – не выдержала Лида.
Миша хмыкнул:
– Не все так ужасно.
– Уезжай сейчас, – настаивала Лида, больше всего
на свете желавшая больше никогда не видеть Стриженова, – пока никто не
догадался, что Свету и Лену убили.
– Не волнуйся, все схвачено, я здесь сейчас в гриме.
Отдавай ключи и пакуй шмотки.
Лида замолчала, вытерла заплаканное лицо платком, посмотрела
мне в глаза и сказала:
– Заплачу вам, сколько скажете, только поймайте его. Я
не хочу никуда ехать. Михаил ведь по условиям пари должен отправиться с вами,
если его найдут?
– Да, – кивнул я.
– Сколько я буду вам должна за избавление от
Стриженова?
Я покачал головой:
– Ничего. Только напомню вам два обстоятельства. Даже
если я сейчас заберу Михаила с собой, это не решит никоим образом ваших
проблем. Стриженов проведет пару недель в России и снова вернется в Ковальск в
гриме и с чужими документами. Вам покоя не видать.
Лида покачала головой:
– Нет. Михаил ничего не знает, я, естественно, ни
словом не обмолвилась ему о своих планах. Вацлаву предложили поработать в
Израиле, в госпитале, мы оформили все бумаги. Муж вернется из командировки, и
мы уедем. Если Стриженов сейчас окажется на пару недель в Москве, я спокойно
улечу в Иерусалим, там он меня не достанет. Израильтяне никогда не дадут визу
человеку, который недавно вышел из тюрьмы.
Я не стал разубеждать Лиду. Стриженов ведь может
воспользоваться чужими документами, но в глазах Московской горела такая
безумная надежда, что я проглотил все разумные доводы, озвучил лишь один:
– Хорошо, попытаюсь вам помочь, но есть крохотный
нюанс, ставящий под сомнение успех операции.
– Какой?! – нервно воскликнула Лида. – Ваш
гонорар? Не волнуйтесь, я заплачу сполна. Хотите десять тысяч долларов? На мой
взгляд, огромная сумма, но я ее отдам легко.
– Я уже говорил, что дело не в оплате.
– А в чем? – со слезами в голосе воскликнула
Лида. – Что вам мешает мне помочь?
– Я не знаю, где находится Михаил и под какой фамилией
он живет.
Лида прикусила нижнюю губу.
– Кажется, я могу назвать его адрес.
– Правда?
– Или, по крайней мере, дать вам ниточку.
– Говорите.
– Думаю, Михаил убил Сергея Кольского, – медленно
ответила Лида, – завладел его документами и деньгами.
– Знаете имя, под которым жил Кольский?
– Нет.
– Тогда что делать?
