– Как дела с работой? – спросила она Юнаса, чтобы отвлечься от грустных мыслей.
– Нашел аж две.
– Вот как? Здорово!
– Только ни на одну меня не взяли.
– Да-а… – Ей стало неловко.
Но тут вмешалась мать, вечная оптимистка:
– Это всего лишь вопрос времени. С твоими-то способностями.
– Им нужен диплом.
– А ты разве не можешь его получить? – спросила Агнес. Глупый вопрос, как будто она не знала, что он ответит.
– Нет, я не могу опять сесть за парту.
– Но ведь необязательно идти в вуз. Можно закончить какие-нибудь курсы, вроде тех, на которых учились мама с папой. По-моему, хорошее дело.
– Ты про компьютерные курсы?
– Ну да.
– Чтоб из безработного сварщика сделаться безработным компьютерщиком?
Юнас был в общем-то прав. Умение создавать веб-страницы уже не так высоко ценилось на рынке труда, как пару лет назад.
– Но… – неуверенно начала Агнес. Ей не хотелось заканчивать разговор на грустной ноте.
Юнас прервал ее:
– Мы с приятелем решили открыть мастерскую.
– Мастерскую? – удивилась Мадде.
– Надо же что-то делать. Нельзя до скончания века ходить на биржу труда. К тому же мы оба неплохо разбираемся в моторах. – Юнас замолчал. Все внимательно смотрели на него. – В общем… Машины ломаются и всегда будут ломаться, разве не так?
– По-моему, отличная идея, – сказал Свен, а Мод энергично закивала головой:
– Ты еще молодой и не должен сдаваться.
Мадде молчала. Юнас снова принялся за еду.
– А где вы возьмете деньги? – спросила Мадде. Было видно, что она относится к этой затее скептически.
– Наверно, придется взять кредит. – Юнас отправил в рот очередную порцию телятины с картошкой, и следующую фразу разобрать было труднее: – Еше ешь пошобия для нашинаюших шобшвенный бижнеш.
Агнес восхищалась его оптимизмом. Она вспомнила, как сама тяжело переживала потерю работы. А ведь она живет в столице и работает в сфере, где всегда требуются люди. Что ж говорить про Юнаса, вынужденного искать работу в Лэннинге, где таких, как он, по меньшей мере четыре сотни. Перспективы у него не самые блестящие. Для Мадде планы Юнаса, судя по всему, тоже стали неожиданностью. Она недоверчиво глядела на него, а он как ни в чем не бывало уплетал мясо за обе щеки, словно несколько недель голодал.
Они сменили тему, Мод начала рассказывать про то, как их новые плетистые розы «Дороти Перкинс» – «классический морозостойкий сорт для четвертой зоны», если верить каталогу, – зимой обгрызли косули. Что только не перепробовали, чтобы отпугнуть этих зловредных зверей: и шарики из овечьей шерсти, и кровяную муку, и мыльную стружку, и кайенский перец, и флажки, и чеснок… Мать даже посылала отца пописать вокруг куста: она где-то читала, что это помогает.
– Но единственное, чего мы добились, – это то, что отец чуть не отморозил своего малыша, – рассмеялась Мод.
Агнес натянуто улыбнулась: это уж слишком, ей совсем не интересно знать, как мать называет папину… штучку. Слава богу, Мод не стала углубляться в обсуждение этой темы.
– А я-то думала, придется бороться с мучнистой росой, – продолжала мать. – Ведь «Дороти» легко поражается этой напастью. Мы так осторожничали с куриным пометом! И что толку? Все равно эти… бандиты сгрызли наши розы.
– Вам надо попробовать повесить в саду твою старую лису, – пошутила Мадде.
В детстве мать разрешала им брать для игры свое боа из лисьего меха, доставшееся ей по наследству от бабушки. Сама Мод его никогда не носила, оно ей не очень нравилось, да к тому же она боялась, что соседи осудят, если она начнет наряжаться в меха.
– Знаешь, а это неплохая идея… – сказала Мод. – Может, стоит попробовать.
– Если получится, напишите об этом на вашей страничке в Интернете. – Агнес взглянула на сестру и хмыкнула.
Мод и Свен, похоже, не поняли, что дочери над ними подтрунивают.
– Да, – согласился Свен, – хорошими советами нужно делиться.
– А есть с кем делиться? На ваш сайт хоть кто-нибудь заходит?
– С этим делом пока туго, но Мод обратилась по электронной почте в два журнала – «Всё о садоводстве» и «Наша усадьба» – и сообщила им наш адрес в Интернете, – посмотрим, что получится.
– Должно помочь, – сказала Агнес, хотя сама в это не верила. Она просто не понимала: неужели родители всерьез думают, будто кого-то может заинтересовать сайт двух садоводов-любителей, вышедших на досрочную пенсию? Но с другой стороны, ей вообще было непонятно, как можно тратить свободное время на дождевых червей и борьбу с тлей. И рисковать здоровьем «малыша», писая зимней ночью на кусты роз.
После ужина все переместились в гостиную пить кофе. Агнес рассказала, как ей работается в новом ресторане. Но про количество посетителей говорить не стала, чтобы не тревожить родителей. Дела еще могут пойти на лад – если Лола похвалит «Лимоны» в своей статье. Про Лолу Агнес тоже рассказала, но, как и следовало ожидать, особого впечатления это не произвело, никто в семье про Лолу раньше не слышал и статей ее не читал. Тем не менее все дружно закивали, когда Агнес сказала, что положительный отзыв в газете может принести их ресторану успех – конечно же заслуженный.
Незаметно подошло время ехать домой. У Юнаса и Мадде была машина, дряхлый «форд-фиеста», но Агнес уговорила сестру прогуляться с ней до станции пешком. После такого плотного ужина хотелось немного пройтись, прежде чем садиться на поезд.
В воздухе ощущалось скорое наступление весны. Вечер был пусть и не теплый, но по крайней мере не леденяще холодный. На противоположной стороне улицы за домами виднелись железные крыши завода, которые сейчас, на закате, казались багровыми. Огромная заводская труба чернела на фоне вечернего неба, словно мачта тонущего корабля. Агнес вдруг осознала: сколько она себя помнит, из этой трубы всегда шел дым. Завод работал круглые сутки, в несколько смен. Даже по праздникам цеха не пустовали. Тогда это называлось «работать минимальным составом». Неправильно называлось. Это сейчас там «минимальный состав». Огромное безжизненное кирпичное строение с железной крышей и с трубой, вокруг – трехметровый забор. Внутри ничего нет. Станки вывезли в Эстонию, в город Тарту, туда же переехала и администрация. Только рабочие остались в Лэннинге. Правда, теперь они уже больше не рабочие.
– О чем ты думаешь? – спросила Мадде.
– Об этом. – Агнес кивнула в сторону заводской трубы. – Печальное зрелище.
– Ничего печального тут нет!
Агнес растерялась. Как это «ничего печального»? Конечно печально. Завод закрыли, всех поувольняли.
– Что ты имеешь в виду?
– Да из-за него наш город был парализован. Сколько лет этому заводу? Шестьдесят, наверное. И люди еще спасибо говорили. А что он им давал? Ну да, работу, а вдобавок надорванные спины и больные легкие…
