– Я знаю, как это звучит. Чувствую себя полной идиоткой.
Она посмотрела на Аннику не без вызова.
– Но дело в том, что я ему верю. Раз он сказал, что так будет, значит, так будет.
Анника не знала, что ответить. Она медленно дожевала и проглотила кусок пирога. Очень сладко, аж приторно.
– И сколько вы уже…
– С осени. Недолго. Два месяца… и четыре дня, – добавила Бигге после секундной паузы.
Какое-то время они сидели молча. Анника вспомнила большой автомобиль.
– У него есть дети?
Бигге почти беззвучно вздохнула.
– Да. Двое. Двенадцать и четырнадцать лет.
Они снова замолчали. Анника чувствовала, что Бигге пытается встретиться с ней взглядом.
– Я знаю, что ты об этом думаешь. Что я поступаю ужасно. Что он тоже поступает ужасно. Но это не так! – В ее голосе звучало отчаяние.
Анника посмотрела ей в лицо.
– Я ничего не думаю. Я… – Она пожала плечами. – Ну что тут сказать? Не то чтобы я считала, что тебя есть с чем поздравить.
– Да уж.
Бигге сгорбилась.
– Я крутила это и так и сяк, пыталась придумать какой-нибудь счастливый финал, но… – Она не договорила.
– И почему же ты это продолжаешь?
– Потому что влюбилась. Мы оба влюблены. Это глупо, я знаю. Я того гляди разрушу жизнь нескольких людей, и при этом у меня хватает наглости чувствовать себя счастливой. – Бигге собралась с мыслями и продолжила: – Я действительно желала бы, чтобы Челль не был женат. Чтобы у него не было детей. Но я не могу желать, чтобы мы никогда не встретились. Просто не могу.
– Даже так, – улыбнулась Анника, но Бигге не улыбнулась ей в ответ.
– Единственное, что я могу, – это верить ему.
– Мужчине, который обманывает свою жену?
Анника поняла, что ее вопрос причинил Бигге боль.
– Прости, – тут же добавила она. – Я не со зла. Просто я выросла в доме, где все пошло вкривь и вкось из-за мужской неверности.
Она замолчала и отпила чая. Вдруг Бигге спросила:
– Они не поженились? Я имею в виду твоего папу и…
– Ингалилль. Поженились.
– И сколько они уже женаты?
– Я толком и не помню… Лет двадцать, даже больше.
– То есть дольше, чем они с твоей мамой были женаты?
– Да.
– Они счастливы?
– Вроде бы да. Не знаю, я с ними давно не виделась.
– Но как тебе кажется?
– Ну да, похоже, что счастливы.
Аннике не нравилось, какой оборот приняла беседа. С какой стати предоставлять Бигге доказательства того, что ее выбор правилен?
– Я хочу сказать, что разводы не всегда к худшему.
– Возможно, – резко ответила Анника. – А ты что, можешь решить, какие из них к чему?
Разговор забуксовал, и обе решили, что пора по домам. Прощальные объятия казались не вполне искренними. Подруги пообещали друг другу созвониться на днях и разошлись.
Анника протиснулась со своими сумками в метро. Пока она ждала поезда на платформе, ее не покидали мысли о Бигге и Челле. И о той неизвестной ей женщине, которая ждала дома с двумя детьми, пока ее муж проводил выходные в пансионате с любовницей. Аннике стало больно, когда она представила себе все это, и она попыталась отвлечься на рекламные щиты, но не слишком преуспела.
Том и дети ходили в бассейн и вернулись почти одновременно с Анникой. По случаю рождественских каникул там было полно народа, но Микаэль пришел в восторг от водяной горки, а Андреа, которая летом научилась плавать, рискнула прыгнуть с трамплина. Анника слушала, как дети наперебой восхищенно рассказывают о бассейне, отмечала про себя, что они то и дело оборачиваются к отцу, чтобы тот подтвердил их слова, смотрела, как Том достает продукты из пакета и выкладывает их на стол. Вот он нарезал колбасу и положил ее на сковородку. На подоконнике стоит подсвечник с рождественскими свечами и цветы, которые не мешало бы полить, под столом хлебные крошки. Дом. Семья. Все настолько привычное и само собой разумеющееся, что Аннике ни разу не приходила в голову мысль, что это может исчезнуть. Что Том может когда-нибудь прийти домой и сказать, что он встретил другую женщину.
Анника вдруг встала из-за стола и подошла к Тому, стоявшему у плиты. Она обняла его и поймала на себе его удивленный взгляд.
– Я люблю тебя, – громко сказала она.
Они смотрели друг на друга.
– Я тоже люблю тебя, папа! – Андреа бросилась к отцу и тоже обняла его.
Микаэль поднялся с пола и обхватил ногу Тома.
– Я тоже! Я тоже люблю папу!
Том рассмеялся.
– И маму, – сказала Андреа и прижалась к Аннике.
– И маму! – повторил Микаэль.
На глаза Аннике навернулись слезы. Том посмотрел на нее и сказал:
– И я тебя люблю.
Милла и Фредрик пригласили их к себе на Новый год, сказав, что все будет запросто и по-семейному, по крайней мере поначалу, пока они не уложат детей. Найти на 31 декабря няню было, конечно, нереально.
Анника пыталась отыскать в корзине с бельем колготы Андреа и думала о том, что домой придется возвращаться на такси, со спящими детьми, но все же замечательно, что они выберутся в гости. Все рождественские каникулы они просидели дома, если не считать поездки к родителям Тома. Детей невозможно было угомонить, Анника и Том все чаще огрызались друг на друга, и в квартире стало еще теснее, чем обычно. И Анника, стыдясь своих мыслей, уже мечтала о том, чтобы каникулы наконец закончились. Она твердила себе, что надо радоваться времени, проведенному вместе с детьми, а не раздражаться на них, желая, чтобы скорее открылись школа и детский сад и можно было снова вздохнуть спокойно. Как ни абсурдно, но вообще-то единственное место, где она бывает наедине с собой, – это работа. Только там у нее есть возможность закрыть за собой дверь и остаться в одиночестве. А это, считала Анника после недели, проведенной дома с семьей, поистине роскошь.
– Ты скоро? – спросил Том, заглянув к ней в ванную. – Нам пора выходить, если мы хотим прийти вовремя.
Анника оторвалась от корзины и тоном, в котором сквозило обвинение, бросила:
– Нет, не скоро, я еще не приняла душ. Но ты можешь одеть детей, пока я собираюсь.
Она бросила Тому свернутые комом сиреневые с блестками колготы, он поймал их и обиженно ответил:
– Ладно.
Он вышел, и Анника быстро приняла душ, вымыла голову, вытерлась и достала фен. Она так и не успела постричься. Наклонив голову, Анника принялась сушить волосы, пытаясь придать хоть какой-то объем прическе. Тушь, немного румян и блеск для губ – увы, результат оказался не так хорош, как она рассчитывала. Заранее выглаженная блузка висела на плечиках здесь же, в ванной. Надев ее и взглянув на себя в зеркало, Анника констатировала, что цвет – не ее. Светло-зеленый шелк делал цвет лица еще бледнее. Она сняла блузку и задумалась, что же надеть, прошла в спальню и открыла дверь шкафа, как будто не знала наизусть, что там увидит. Вытащила наугад первую попавшуюся вещь – конечно же снова черный джемпер. И черные брюки. О, как празднично и нарядно… Может быть, накрасить губы более яркой помадой? Анника вернулась в ванную и достала из косметички золотистый тюбик. Уже лучше. Не то чтобы хорошо, но лучше, чем было. Серьги? Она снова зашла в спальню и начала рыться в шкатулке. Тут зашел Том.
