В трубке – тишина.
– Ну классно ведь! – воскликнула Анника.
Помолчав еще несколько секунд, Милла наконец заговорила:
– Так он бросает жену, да наверняка и детей, чтобы жить с Бигге, которая ждет ребенка?
– Да.
– Это же ужасно.
– Но…
– Как, черт возьми, она может так поступать?
– О чем ты?
– Вот так вот взять и разбить семью.
– Но это вообще-то не ее вина, что…
Милла не дала Аннике договорить:
– Конечно, это ее вина! Она же отвечает за свои поступки. Подумай сама, Анника, а если бы какая-нибудь девица забеременела от Тома? Ты разве не сказала бы, что это она ответственна за случившееся?
Чувствовалось, что Милла возмущена до глубины души. Анника не понимала, из-за чего. Она-то думала, Милла порадуется за Бигге.
– Если бы Том сделал кому-нибудь ребенка, я бы сказала, что он и сам в этом виноват довольно сильно.
Но Милла ее не слушала.
– Она же знала, что он женат! Как она вообще могла закрутить с ним роман?
– Они влюбились.
– Какая чушь! – прошипела Милла. – Значит, надо было побороть свои чувства. А если уж он действительно ее любит, так хотя бы развелся сначала. Чтобы обойтись без всей этой грязи и начинать с чистого листа.
– Тем не менее как случилось, так случилось. И я думала, ты порадуешься за Бигге. Она все-таки ждет ребенка.
Милла немного успокоилась.
– Да, это, конечно, здорово, но все-таки…
Она умолкла. Анника посмотрела на часы.
В половине четвертого ей надо будет уйти, и она уже хотела завершить разговор, но Милла снова заговорила:
– Слушай, а у тебя-то как дела?
Анника поняла, на что она намекает. Не исключено, что до Миллиной вспышки она бы рассказала подруге правду, но сейчас не стала. Шансы получить от подруги взвешенный и подбадривающий совет крайне невелики.
– Да так, потихоньку. Может, обсудим в другой раз? Мне до ухода с работы надо тут еще кое-что закончить.
– Ладно. – В голосе Миллы слышалось недоверие, но тут уж ничего не поделаешь.
Они попрощались. Анника положила трубку и какое-то время сидела, глядя в окно, несмотря на то что времени до конца рабочего дня оставалось всего ничего. За окном ветер медленно раскачивал тощую березку. На ней пока лишь набухли почки, и трудно было представить себе, что через несколько недель она вся покроется юными желто-зелеными листочками.
Побороть свои чувства. Звучит как приговор. Дисциплинарная мера. Собственно говоря, так оно и есть.
Это было давно, но Анника все еще помнила то чувство. Когда они с Томом пошли к священнику, который должен был их обвенчать. Это казалось каким-то экзаменом. Как будто некие высшие силы должны одобрить их любовь.
Священником оказалась пожилая женщина сурового вида, принявшая их в маленьком кабинете пастората. Анника поначалу немного ее побаивалась. Она опасалась, что ответит неправильно на какой-нибудь вопрос, или случайно выругается, или скажет что-нибудь неподобающее, но во время разговора почувствовала себя свободнее. Женщина обращалась к ним мягким, почти нежным голосом. Она часто улыбалась, и ее лицо, на котором не было ни следа косметики, освещалось подлинным участием. Она расспрашивала Тома и Аннику, как они познакомились, какое у них сложилось первое впечатление друг о друге. Когда они поняли, что предназначены друг для друга. Почему хотят пожениться. Она спросила и о пока еще безымянном ребенке, которого Анника носила под сердцем. Когда они рассказывали священнику – а больше, может быть, даже друг другу – о своем счастье, у обоих в глазах стояли слезы.
Ответы Анники были тщательно сформулированы. Она долго продумывала их, прежде чем заговорить о своих чувствах. "Я даже представить себе не могла, что можно чувствовать такую сильную влюбленность в человека, – сказала она, – и вместе с тем так глубоко любить".
Она имела в виду Тома. В обоих случаях.
– Звонила твоя мама, – сказал Том, встав с дивана и зайдя на кухню.
– И?
– Она не сказала зачем, но обещала перезвонить на мобильный.
– Он у меня был выключен. Я посмотрю, может, она оставила сообщение на автоответчике.
Анника включила телефон и положила на кухонный стол в ожидании сигнала о новых сообщениях.
– А когда она звонила?
– Кажется, около девяти.
Анника посмотрела на часы – почти половина одиннадцатого. Она не собиралась перезванивать сегодня, поскольку не испытывала ни малейшего желания говорить с мамой. Скорее всего, та звонила, чтобы самодовольно рассказать какую-нибудь очередную ерунду о курсах, на которые она записалась и на которые "непременно надо пойти" Аннике. Время от времени она звонила, чтобы посоветовать что-то в этом духе. Как будто у Анники есть время ходить на курсы.
Анника чувствовала усталость и легкое опьянение. После работы она и еще несколько коллег решили пойти в ресторан. Точнее, в довольно паршивую пивную в центре. Тобиас, Гунилла, Иене, Пенни… "Счастливый час" со скидкой на пиво и горячие сэндвичи с ветчиной и сыром за сорок девять крон. Анника видела перед собой эту картину: вся их компания теснится вокруг столика из искусственного мрамора, на котором лежит небольшая бумажная скатерть, стоят свечи и солонка с перечницей.
Да-да, конечно, и Рикард тоже. Как же она могла забыть? Иенни и Тобиас, впрочем, вскоре передумали. А потом оказалось, что Йенсу необходимо срочно поехать домой. Гунилла? Она бы непременно пошла с ними, если бы только не заболела.
Это не было ложью. Так, всего лишь модификация правды. Она ведь ходила в пивную с коллегами, или с коллегой, какая разница. Просто в последний момент произошли небольшие изменения в составе компании. Может быть, кого-то они забыли пригласить. Все возможно, Анника уже точно не помнит.
Она зашла в ванную. Поднимаясь на лифте, она немного добавила блеска на губы. Сейчас он сверкал в ярком свете лампы над раковиной. Думают ли мужчины о таких вещах, или она слишком осторожничает? Анника оторвала кусочек туалетной бумаги и стерла макияж. Умылась чуть прохладной водой. Выдавила немного приторной детской зубной пасты на щетку. Надо не забыть купить завтра нормальную пасту. И тряпки для стола. Ту, что лежит сейчас на кухне, надо было бы выбросить уже недели две назад, на руках от нее остается затхлый запах, даже если сполоснуть их.
Анника нанесла на лицо приятно пахнущий крем, который обещал подарить красоту в три шага, и услышала, как на кухне запиликал ее телефон. Взяв еще немного крема, Анника намазала им шею. В ее возрасте пора уже думать и об этом.
Потом она вышла из ванной, чтобы узнать, что говорится в сообщении Вивеки.
