— Ступай вниз, — велел я, — отвезу тебя до
места.
— На фига? Сама доберусь.
Я надел пальто.
— Девочки твоего возраста не должны спорить со взрослыми.
Миранда разинула ярко накрашенный ротик:
— Ну ты сказал! Чего же мне теперь, всегда молчать?
Нашел дуру! Это в твое время дети взрослых боялись, а мы теперь свободные!
По-моему, свобода и хамство разные понятия, но я ничего не
сказал, а просто вышел из квартиры.
Филимона мы устроили на полочке у ветрового стекла. Кролик
мгновенно уснул, словно всю жизнь раскатывал в «Жигулях». Миранда влезла на
переднее сиденье и заявила:
— Отстойная машина.
— На другую не заработал. Какая же, по-твоему, хорошая?
— Ну… «мерс» глазастый или «бээмвуха», —
поделилась своим мнением девочка, — еще эта, как ее… «Феррари».
— Дорогая моя, «Феррари» одна из самых дорогих марок,
ты когда-нибудь ее видела?
— Так я целый месяц в ней ездила, — спокойно
пояснила Миранда, бесцеремонно включая магнитолу, — у Леньки была красная,
народ на дороге из тачек прям вываливался, когда мы катили!
— У какого Леньки?
— У Настиного любовника, Леньки Мазона, слыхал про
такого?
— Нет.
— Он в группе поет, называется «Кофе Интернэшнл».
— И у него «Феррари»?!
— Ага, он меня в школу возил, а потом Настюха его
пинком выгнала. Ты слушаешь «Русское радио»?
— Иногда.
— Отстой!
— Я думаю иначе.
— Всем ясно, что отстой!
— Послушай, а во сколько в твоей школе начинаются
занятия?
— В девять, — спокойно сообщила Миранда,
перенастраивая магнитолу.
— А сейчас восемь двадцать. Как же ты собиралась
успеть?
— У нас первые два урока ОБЖ.
— Это что за предмет?
Миранда захихикала:
— Охрана беременных женщин.
— Что?
— Шучу, учим хренотень всякую, ну отстой! А преподает
урод! Сережка, вечно пьяный. Он с утра никакой, бормочет, воду глотает, морда
красная, глазки — щелочки. Да оно и понятно, жена от Сережки сбежала, все из
дому уперла, он голый остался, вот и квасит по полной. На его уроки и ходить не
надо. Вот, слушай, какой класс!
Из динамика понесся высокий бесполый голос, звонким
речитативом выкрикивающий: «Вокруг одни враги, торчат вокруг свиные рожи, на
кого они похожи, это же они, твои враги. Бей, не жалей, а-а-а, бей, не хреней…»
— Суперски, — с восторгом повторила Миранда и
вытянула ноги.
Я невольно бросил взгляд на ее джинсы и не удержался от
замечания:
— Твои брючки слегка грязноваты. Надо бы постирать, а
то в школе замечание сделают.
Миранда распахнула огромные карие глаза, секунду молча
смотрела на меня, потом расхохоталась:
— Ваня, в нашей школе всем насрать на одежду. Между
прочим, штаны новые, мне их Настька в день своего отъезда купила.
— Когда же ты их так испачкать успела?
— Ничегошеньки ты не понимаешь! Это мода такая.
— На грязь?
— Ну да, их специально мажут и рвут, еще до продажи.
Оставшийся путь до школы мы проделали молча, под
аккомпанемент несущейся из магнитолы какофонии.
Я высадил Миранду. Тоненькая фигурка побрела через заваленный
снегом двор. Девочка выглядела комично. Ярко-белые кроссовки, грязные, слегка
порванные штаны, дубленочка, сшитая из разноцветных кусочков, и красная лаковая
дамская сумочка на длинном ремне.
Вздохнув, я поехал к Райковой. Честно говоря, давно не имел
дела с подростками. Они теперь совсем другие, чем были мы в их возрасте. Во
всяком случае, мне в двенадцать лет, окажись я в чужой машине, и в голову бы не
пришло перенастраивать радио и обращаться к взрослому мужчине — «Ваня», без
отчества.
Марину Райкову я встретил около входа в квартиру. Женщина,
чертыхаясь, вертела ключом в замке.
— Не работает? — решил я начать знакомство.
Райкова отбросила со лба белокурую прядку.
— Ума не приложу, что случилось! Вчера нормально
поворачивался, а сегодня даже в скважину не влезает.
— Разрешите посмотреть?
— Пожалуйста, — ответила Марина и протянула мне
связку.
Я нагнулся и осмотрел отверстие.
— Вы, очевидно, просто взяли не те ключи, они не от
этого замка.
— Вот черт, — подскочила Марина, — ну спасибо
вам, опять перепутала.
С этими словами Райкова исчезла в квартире, я подождал, пока
она появится снова, запрет дверь, и сказал:
— У вас много разных ключей?
Райкова шагнула в кабину лифта.
— Подруга свои оставила, надо бы выбросить, да все
забываю.
— Зачем же выкидывать ключи, которые принадлежат
друзьям?
— Давно уж раздружились, — вздохнула Марина.
— Это вы об Алене Шергиной говорите?
Моя спутница сделала шаг назад и прижалась спиной к стенке
лифта.
— Вы знаете Алену?
— Знал.
— Почему говорите в прошедшем времени?
— Она умерла, утонула в реке.
— Не может быть, — твердо заявила Марина, —
вы что-то путаете.
— Нет, Алена погибла.
— Я с ней разговаривала на Рождество, она была
живехонька-здоровехонька.
— Ну и что? Шергина утонула позавчера ночью.
— Где? В феврале? В речке? Кто вы такой? Что вам
надо? — на едином дыхании выпалила Райкова.
Я вытащил удостоверение детектива и дал Марине. Та
растерянно изучила документ.
— Если не возражаете, — сказал я, — могу
довезти вас до службы.
Марина молча кивнула. Мы сели в машину, девушка вытащила
сигареты.
— Как она погибла?
Я рассказал про машину, обрыв и речку.
