Любая, но не Элеонора. Моя хозяйка терпеть не может пустой
болтовни и лежания на пляже, а путешествия для нее связаны с определенными
трудностями, потому что Нора прикована к инвалидной коляске — у нее
парализованы ноги. Правда, ее кресло суперсовременное, оно легко пролезает даже
в самые узкие двери и умеет «шагать» по лестнице. Но все равно Нора достаточно
беспомощна, то, что не требует от здорового человека никаких усилий, допустим,
поход в душ, для нее превращается в сложную процедуру. Дома при помощи хитрых приспособлений
она способна обслужить себя сама, но в гостинице начнет испытывать затруднения.
А менталитет Норы не позволяет ей робко просить о помощи. Моя хозяйка терпеть
не может вызывать к себе чувство жалости. Впрочем, обычно она ведет себя так,
что вам и в голову не придет испытывать к ней сострадание.
На беду, Элеонора обожает детективы, прочла всю классику
жанра и теперь безутешна. Современные авторы ей совершенно не по душе, а ее
обожаемый Рекс Стаут больше ничего не напишет. Но не в характере Норы долго
убиваться. Не так давно ей в голову пришла дикая мысль. Если читать теперь
нечего, значит, следует самой заняться расследованиями. В первый раз хозяйку
толкнула на детективную стезю неприятная история, произошедшая с ее внучкой
Ритой. Ну а потом Нора увлеклась и помогла своей подруге, попавшей в жуткую
ситуацию. Этих двух приключений хватило, чтобы Нора укрепилась во мнении: она
теперь сыщик Ниро Вульф, я — Арчи Гудвин, а наша домработница Ленка, ужасная
недотепа, — повар Фриц. Не хватает только садовника. Помните, Ниро Вульф
разводил орхидеи, Нора пока до этого не дошла. Правда, Ленка, прочитав на
старости лет впервые книги Рекса Стаута, возомнила себя гениальной кулинаркой и
вдохновенно ваяет несъедобные блюда. Рецепты домработница черпает у Стаута, причем
обращается она с ними более чем вольно, ничтоже сумняшеся заменяя одни
ингредиенты другими. Все-таки в Москве, даже такой изобильной, как сегодня,
затруднительно достать «седло антилопы». Но Ленку подобной ерундой не смутить.
Вместо антилопы она возьмет свинину, голубя заменит курицей, диковинные
приправы — перцем — и пожалуйте к столу. Результат, как правило, оказывается
чудовищным. Мы с Норой мигом выбрасываем содержимое тарелок в окно и, чтобы не
обидеть Ленку, расхваливаем яства, чем стимулируем глупышку на новые кулинарные
подвиги. Следовало бы, набравшись окаянства, заявить: «Лена, ты лучше вымети
пыль из углов и хорошенько вымой полы. Оставь в покое кастрюли, ими займется
кухарка!»
Но Нора не может сказать Ленке эту фразу. Почему, я тут
объяснять не стану, рассказывал уже один раз сию историю и повторяться не
желаю. Я же, к сожалению, не способен оскорбить женщину, чем беззастенчиво
пользуются все, кому не лень, от моей матушки до любовниц. Поэтому мне пришлось
осваивать такие точки питания, как «Ростикс», пицца «Сбарро» и «Елки-палки». До
«Макдоналдса» я все-таки не опустился, хотя лапша быстрого приготовления стала
казаться мне вполне приемлемым ужином, я даже научился в ней разбираться. Та,
что «со вкусом говядины», — редкостная мерзость, зато грибной вариант
вполне ничего. Интересно, какой предпочитает Нора? Пару раз, услыхав, как я
вхожу в кабинет, она быстро прятала в стол знакомые белые лоточки.
Но одно дело помогать приятельницам выпутываться из
неприятных историй, а другое — давать объявление в газету. И потом, я не
собираюсь вновь носиться по улицам и копаться в чужом грязном белье, кроме
того, на занятия частным сыском требуется лицензия.
Все эти соображения вихрем пронеслись в моей голове, но
сказать я ничего не успел, потому что в холле повеяло ароматом «Миракль»,
духов, которые обожает Нора, а следом за облаком парфюма в гостиную вкатилась и
хозяйка, как всегда, безукоризненно причесанная, намакияженная, одетая и при
бриллиантовых серьгах, в общем, типичный российский инвалид.
— Вас хотят убить? — резким голосом спросила
она. — Очень хорошо! Ступайте за мной.
Гостья посеменила за инвалидной коляской, я двинулся следом.
«Вас хотят убить? Очень хорошо…» Не хочу показаться занудой, но люди никогда не
вслушиваются в то, что говорят. Когда я заканчивал школу, наша директриса
отличилась на выпускном вечере. Влезла на сцену, где стояла шеренга девочек в
белых платьях и мальчиков, впервые надевших костюмы, схватила микрофон и
проорала:
— Сегодня у нас радостный день. Провожаем
десятиклассников в последний путь.
Естественно, мы захихикали. Директриса, между прочим,
преподавала русский язык и литературу и сообразила, что несет нечто несуразное.
Она решила исправить положение:
— Извините, я оговорилась. Итак, сегодня счастливый
день, наши дети выходят на большую дорогу!
Сами понимаете, что торжественная часть провалилась, от
смеха рыдали все: и школьники, и родители, и учителя.
Покачивая головой, я вошел в кабинет и сел за маленький
столик.
— Слушаю, — отрывисто сказала Нора, —
рассказывайте все в деталях.
Девушка кивнула:
— Меня зовут Алена Шергина, я работаю в туристическом
бюро «Злата», отправляю людей в самые разные страны, сама иногда езжу. Хорошая
служба, приятное начальство.
Я слушал ее нежный, мелодичный голосок и любовался лицом.
Фарфорово-белая кожа, огромные голубые глаза, изящный носик, пухлые губки.
Молода и очень хороша собой, в особенности притягивали взгляд волосы,
темно-каштановая копна блестящих перепутанных кудрей. Создавалось впечатление,
что она забыла причесаться, но, я думаю, романтический беспорядок стоил ей
немалых денег в дорогом салоне.
Я перевел взгляд на ее руки. Сразу видно, что Алена ничего
тяжелей шариковой ручки не поднимает. Да и затруднительно тоненькими пальчиками
с такими длинными, покрытыми нежно-розовым лаком коготками драить полы или
чистить краны.
Неожиданно Алена подняла правую руку и откинула со лба
прядь. Рукав свитера задрался, обнажилось запястье. Я вздрогнул. На внутренней
стороне руки виднелся отвратительный толстый шрам, вернее, коллоидный рубец
розово-серого цвета, возвышавшийся над кожей.
Алена мигом перехватила мой взгляд, одернула рукав и
продолжила рассказ.
В деньгах она не нуждается. Живет одна, в квартире,
доставшейся от отца, известного художника советской поры. К сожалению, Борис
Шергин умер, а матери Алена лишилась еще в младенчестве — та попала под машину,
когда дочери исполнилось всего несколько месяцев. Девочку воспитывали няньки.
Сейчас семьи у нее нет, поэтому Алена пока живет в свое удовольствие. Зиму и
осень проводит в городе, весну и лето на даче. Загородный особняк тоже построил
папа. Так что до последнего времени Алена существовала без всяких хлопот и
забот, но примерно месяц тому назад начались непонятные странности.
