Пришлось девушке, взяв конверт, мчаться в редакцию.
На следующее свидание Олег вызвал ее через десять дней.
Следовало приехать в Истру и привезти деньги. Галя, без конца оглядываясь,
добралась до подмосковного городка. Она ощущала себя Штирлицем, пересаживаясь
из одной электрички в другую и катаясь на автобусах в разные стороны. Но никто
не следил за ней, и она в конце концов добралась до кафе с поэтическим
названием «Белая роза».
Олег выглядел похудевшим. На этот раз парик оказался
светлым, усы и борода пшеничными, он надел строгий костюм, рубашку с галстуком,
наряд, который носил крайне редко. До сих пор Колпаков предпочитал джинсы и
пуловер.
— Давай, — нервно сказал он, выхватывая из рук
Гали конверт, — сколько принесла? Отчего так мало?
— Где же взять больше? — спросила она. — Сам
знаешь, сколько я зарабатываю!
— Плевать на твои копейки, — взвизгнул
Олег, — мне уезжать надо, бежать за границу, достань к завтрашнему дню
десять тысяч баксов!
Галя оторопела:
— Где?
— Не знаю, — гневно воскликнул любовник, —
моя жизнь висит на волоске, а ты жопу от стула оторвать не желаешь! Ладно,
завтра приедешь с деньгами в Солнечногорск, кафе «Розовая птица», в восемь
вечера.
Галя попыталась было вразумить Олега, но тот психанул,
выскочил из кафе и быстрым шагом двинулся через улицу. Девушка, сдерживая
слезы, смотрела, как он пересекает пустую проезжую часть. Дальнейшие события
напоминали дурной кинофильм. Не успел Колпаков дойти до середины улицы, как
слева вынырнула старая машина, сбила его и исчезла с такой скоростью, что Гале
показалось, будто ее и не было. В память девушки врезался только номер — 588.
Галя дальнозоркая и цифры видела великолепно.
Олег умер на месте. Травма, несовместимая с жизнью, так
сказали Гале в больнице, куда «Скорая помощь» доставила уже труп.
Бедная девушка вернулась домой и теперь лишний раз боится
выйти из квартиры. Ходит лишь на работу, и все.
— Этот Леонид Михайлович решил всех убрать, кто знал о
фото, — всхлипывала Галя, — и Алену он убил, она же устраивала выезд
за рубеж! Теперь моя очередь, точно!
— Успокойся, — велел я, — а что, «Микроскоп»
напечатал снимки?
— Нет!
— Почему?
— Откуда же я знаю!
— Ты не звонила этому Сергею Кудимову, не говорила о
несчастном случае с Олегом?
— Это убийство!
— Хорошо, об убийстве.
— Конечно, сказала.
— И дальше?
— Ничего, — пожала плечами Галя, — я все
время «Микроскоп» покупаю, никаких снимков не появилось. Наверное, испугался.
Очень хорошо его понимаю. Мне тоже жутко страшно. Господи, что же делать
теперь?
— Для начала успокоиться, — велел я, —
собирайся.
— Куда?
— Не надо тебе жить на квартире Олега, лучше уезжай к
себе, вряд ли Леонид Михайлович все про тебя знает.
— Знает. — Галя шумно высморкалась. — Я и так
у себя, это Олег у меня жил. У него комната в коммуналке вместе с
братом-алкоголиком, который тоже пытается изображать фотографа. Барак под снос
определен, вот Олежка и не покупал квартиру, все ждал, авось государство даст.
— Хорошо, — кивнул я, — тогда никому дверь не
открывай.
— Я и не открываю.
— Меня же впустила!
— Так я думала, за заказом пришли, сами же сказали, а
мне деньги очень нужны.
Я только покачал головой. Боится наемных киллеров — и
преспокойно разрешает войти в квартиру постороннему человеку.
— У тебя есть близкая подруга?
— Да.
— Лучше уезжай к ней.
Галя кинулась к телефону, потом повернула ко мне растерянное
лицо.
— Но она живет в Омске.
— Вот и здорово! — улыбнулся я. — Слетай туда
на месячишко.
— Денег на билет нет, — пролепетала дурочка.
Я взял телефон. Мой вам дружеский совет, никогда не делайте
добрые дела, потому что, начав, невозможно остановиться.
Через несколько часов повеселевшая Галочка села в самолет. Я
купил ей билет и дал немного денег с собой. Когда тоненькая, щуплая фигурка,
волочившая тяжелую сумку, скрылась за дверью, ведущей на летное поле, я пошел
на стоянку, где меня ждали «Жигули». Хватит заниматься чужими делами, пора
подумать и о себе.
У дверей квартиры Альбины мы с Мирандой были ровно в семь.
Поправив гигантский букет, я позвонил. Дверь мигом распахнулась, и я постарался
сдержать изумление. На пороге стояла, улыбаясь, Альбина, одетая самым
невероятным образом. Тощенькое тельце обтягивало пронзительно зеленое платье.
Вернее было бы назвать ее одеяние широким поясом, потому что юбочка
заканчивалась, не успев начаться, а вверху ткань держалась на уровне подмышек.
На ее ногах были колготки, больше всего похожие на рыболовную сеть, ступни
втиснуты в черные лаковые лодочки на длинном тонком каблуке. И еще от нее
разило духами «Пуазон», которые я совершенно не выношу.
— Ах, Ваня, — застрекотала Альбина, принимая
букет, — какие цветы! А это кто?
Последнюю фразу она произнесла с явным раздражением.
— Знакомьтесь, — улыбнулся я, — племянница
моей хозяйки Миранда. Я человек подневольный, Элеонора приказала не спускать с
девочки глаз, вот пришлось с собой взять. Если я совершил бестактность,
извините, мы прямо сейчас уйдем. Понимаю, конечно, у вас гости, праздник, а тут
я с маленьким ребенком.
— Проходи, деточка, — процедила сквозь зубы
Альбина.
Мы проследовали в гостиную, где, взглянув на стол, я понял,
что готовился ужин в интимной обстановке.
На красивой кружевной скатерти сверкало всего два прибора.
Горели свечи, верхний свет был выключен, шторы задернуты, в углу дымилась
ароматическая палочка, и никаких следов Маргариты Иммануиловны и Сергея
Прокофьевича. Из музыкального центра лилась нежная мелодия.
