Преодолевая отвращение, я открыл портмоне, демонстративно
пересчитал зеленые купюры, выданные мне Норой на непредвиденные расходы, и
сказал:
— Сначала ответь, ты знал Олега Колпакова?
— Ну, — кивнул Сергей, — слышал про такого,
фотограф.
— Он передал тебе пакет с негативами, отчего не
напечатал снимки, ведь Олег умер?
Сергей обнажил гнилые зубы:
— А зачем? Ничего особенного на фотках нет!
— Насколько я знаю, на них была запечатлена девочка…
— Ага, — хмыкнул Сергей, —
девочка-припевочка! Не смеши меня, девочкой она была так давно, что и не
помнит. Порнуха! Мы такое не даем, кстати, и законом запрещено.
Я поморщился. Вот врун. Вчера я купил «Микроскоп», чтобы
познакомиться с этим изданием, и обнаружил более чем откровенные снимки
известной эстрадной певицы, сделанные явно исподтишка.
— А вот вчера на ваших страницах поместили весьма
интересную подборку, — не удержался я.
Сергей хмыкнул:
— Да уж, больше таких не будет.
— Что так? Вы меняете профиль издания? Станете теперь
писать об искусстве? — съехидничал я. — Это денег не принесет.
— Точняк, — заржал журналист, — бабки можно
огрести только на голой жопе.
— Почему же вы решили не публиковать откровенные фото?
Тут появился официант, и Сергей начал быстро резать кусок
мяса. Ел журналист неопрятно, капая соусом на стол. Сначала порезал отбивную на
мелкие кусочки, затем отложил нож и принялся суетливо запихивать в рот мясо,
картошку, овощи, изредка помогая себе большим пальцем левой руки. Мне такое
поведение за столом запретили года в два. Все детство я просидел около тарелок,
держа под мышками две книги. Стоило расстопырить локти, как тома с грохотом
рушились на пол. Николетта мигом засовывала книги назад, приговаривая:
— Вава, приличный человек никогда не отставляет локти,
когда садится есть. Учись вести себя правильно, немедленно возьми нож.
Но Сергея в раннем детстве никто не ругал за неумение
пользоваться столовыми приборами, поэтому прилично есть он не научился.
Впрочем, ему, очевидно, не объяснили и про необходимость мыться хотя бы дважды
в неделю, а поход к стоматологу и парикмахеру юноша явно считает бесполезной
тратой времени.
Я подождал, пока он соберет куском хлеба остатки подливки, и
повторил вопрос:
— Почему же вы решили отказаться от материалов
папарацци?
Сергей отодвинул пустую тарелку, громко рыгнул и велел
официанту:
— Кофе, двойной эспрессо, сахар не класть.
Потом он достал сигареты, с наслаждением закурил и заявил:
— Папарацци! Да нет, никто не собирается оставлять
полосы без фотографий. Когда я сказал: «Теперь таких не будет», имел в виду
снимки певицы. В каждом деле талант нужен. Человек, который работал для
«Микроскопа», гений! Таких вообще нет, здоровские штуки приносил! Остальные
говно тащат. У Лики Брок на тусовке из платья грудь выпала! Тьфу! Во-первых,
кому нужна ее недоразвитая сиська, а во-вторых, Лика небось увидела нашего
человека и быстренько сама все вытряхнула, пиар ей необходим. Наш же Гном
снимал невероятные вещи, эх, да что там! Одна фотка госпожи Рыбальчук чего
стоит! Сия дама появляется на публике только после того, как натянет на морду
косметический чулок и наложит слой штукатурки в два сантиметра толщиной. А Гном
поймал ее, так сказать, а-ля натурель.
— Кто поймал? — не понял я.
— Гном, — пояснил Сергей, — псевдоним такой у
этого папарацци был, Гном. Настоящего имени никто не знал, кроме меня. Это я
привел его в «Микроскоп», сам хороший фотограф, но до Гнома мне далеко! Эх,
все, нету Гномика.
— А где он?
— Погиб, — сказал Кудимов и снова вытащил
сигареты, — хотя, учитывая то, чем он занимался, зарабатывая денежки,
думаю, ему помогли досрочно отъехать в лучший мир. Так при чем тут Олег
Колпаков и дурацкие снимки похотливой нимфетки?
Я рассказал Сергею про кончину Олега, утаив от собеседника,
что Колпаков погиб в результате несчастного случая, и закончил свое
повествование фразой:
— Очень бы хотелось одним глазком взглянуть на этого
Леонида Михайловича, думается, он виновник гибели еще одного человека, Алены
Шергиной. Будьте добры…
Сергей сунул в пепельницу наполовину выкуренную сигарету.
— Кого?
— Алены Шергиной, — удивленно повторил я, —
сотрудницы турфирмы «Злата», она помогала Олегу Колпакову переправлять
порнофото за рубеж. Мы предполагаем, что Леонид Михайлович решил наказать всех,
кто так или иначе был причастен к бизнесу.
Неожиданно с лица Сергея слетела улыбка придурка, сразу
стало ясно, что парень не так уж молод, очень замотан, а голову не вымыл не
из-за неаккуратности, а из-за тотальной занятости.
— Сволочь, — устало и как-то безнадежно произнес
он, потом поманил пальцем официанта и велел: — Сто граммов коньяка. Или ты,
Ваня, больше любишь водку?
— Я за рулем.
— Насрать, надо помянуть Аленку.
Пока не принесли спиртное, Сергей молча смотрел в окно,
потом схватил рюмку, не чокаясь со мной, мигом опрокинул в себя содержимое,
запил кофе и вновь сказал:
— Сволочь, яйца таким надо отстреливать, медленно, по
одному. Гад, наворовал миллионы, теперь все себе позволить может. Так я и
думал, что Аленку убили, сколько раз говорил ей, не лезь на рожон, вычислят.
Нет, смеялась только и отмахивалась: «Не дергайся, это невозможно,
стопроцентная безопасность». Жадность ее сгубила! Но про порнофотки я
ничегошеньки не знал!
— Вы дружили с Аленой? — решил уточнить я.
Сергей опять посмотрел в окно.
— Мы довольно долго жили вместе, гражданским браком,
потом разбежались, сохранив дружеские отношения и, конечно, профессиональный
интерес.
— Какой интерес?
Кудимов мрачно улыбнулся:
— Алена была великолепным фотографом, Гном — ее
псевдоним.
Я на секунду онемел, но потом справился с собой:
— Алена занималась съемками знаменитостей?
Сергей кивнул:
— Да, и делала это гениально! Но об этом не знал никто,
кроме меня.
— Почему она не уходила из «Златы»? Небось «Микроскоп»
платил ей хорошие деньги, — пробормотал я.
Сергей повертел пустую рюмку и крикнул:
