Я взял протянутую бумажку и набрал номер. Долго слушал
длинные гудки: ту-ту-ту…
— Похоже, там никого нет, — сказал я, не вешая
трубку.
— Может, и впрямь на работу пошла, — пробурчала
Нора. — Тебя вчера в разговоре ничего не смутило?
— Да нет, разве что неподходящая одежда, но ведь она
объяснила, отчего так вырядилась.
Элеонора нахмурилась:
— Ты в своем репертуаре, видишь лишь внешнюю сторону.
Да не в штанах дело. Вспомни, сначала она с пафосом заявила, что никогда не
имела дела с женатыми мужчинами, а через пару минут выяснилось: лучшая подруга
застукала ее со своим супругом в постели.
— Бывшая, — уточнил я.
— Что? — не поняла Нора.
— Подруга бывшая, к тому же эта Марина Райкова увела
господина Рябова у Алены. Наверное, последняя решила, что в этом случае ее порядочность
спит.
— Не знаю, не знаю, — протянула Нора, —
может, она еще кого обидела! Человек не может прожить, не задев ни одну
личность.
— Алло, — прозвучало из трубки, — алло!
Я вздрогнул, совсем забыл, что набрал номер Вари Арсеньевой
и не отсоединился.
— Извините, меня зовут Иван Павлович Подушкин. Скажите,
Алена Шергина у вас?
Из трубки донеслись сдавленные рыдания. Я неожиданно
почувствовал леденящее чувство тревоги и воскликнул:
— Что случилось?
— Алена разбилась на машине насмерть, — кое-как
справившись со слезами, сообщила Варя и отсоединилась.
Я уставился на Нору.
— Ну? — нетерпеливо поинтересовалась
хозяйка. — Рассказывай быстрей.
— Шергина умерла, погибла в автомобильной катастрофе.
Глава 3
— Где? Когда? Почему? — завопила Нора.
— Не знаю, эта Варя положила трубку.
— Немедленно звони еще раз.
Я попытался сопротивляться:
— Нора, клиентка мертва, следовательно, мы свободны от
обязательств!
— А вот и нет! Она внесла залог, а я всегда отрабатываю
взятые деньги, — с красным от возбуждения лицом заявила Элеонора. —
Алена заплатила мне за поиск того, кто хотел ее убить. Значит, я начну
немедленно работать.
— Она отдала лишь залог!
— Нет! Мои услуги стоят полтысячи, — заявила Нора.
Так, понятно. Ненормальная дама желает во что бы то ни стало
ввязаться в криминальное приключение, она сейчас того и гляди затопает ногами,
как капризный ребенок, которому не дали очередную игрушку. Хотя сравнение
плохое, потому что ноги совершенно не слушаются Нору.
— Значит, так, Ваня, — понеслась хозяйка, —
звони этой Вере, узнавай ее адрес и отправляйся, уточни все детали.
— Мы не имеем права заниматься расследованиями.
— Почему?
— Для такой деятельности требуется лицензия.
Нора фыркнула, подкатила к письменному столу и вытащила из
верхнего ящика бумагу.
— На, убедись! Все оформлено по правилам.
Я не поверил своим глазам. Эта сумасшедшая основала
агентство и назвала его «НИРО».
— Это тебе, — сообщила хозяйка и протянула
темно-красную книжечку. — Документ, удостоверяющий, что являешься детективом,
правда, без права ношения оружия.
— Хоть за это спасибо, — ожил я, — боюсь, мне
некомфортно было бы с «наганом» в кармане.
— Револьвер носят в кобуре, — сообщила Нора.
— Где вы взяли лицензию?
— Купила, — совершенно спокойно пояснила
хозяйка, — поверь, это очень просто, раз-два, и готово.
— Но я вовсе не хочу быть детективом, меня вполне
устраивает прежняя должность ответственного секретаря фонда «Милосердие».
— Тебя никто и не спрашивает, — заявила
Нора, — давай действуй.
Меня неприятно поразила ее бесцеремонность.
— Нет, извините, но…
— Иван Павлович, — отчеканила Нора, —
выбирай: либо ты меня слушаешься, либо мы расстаемся.
Я слегка растерялся. Я работаю у Норы не первый год, привык
к ней и, честно говоря, совсем не собирался менять место службы, оно вполне
устраивает меня, вот если бы только не Норина идиотская страсть к криминальным
приключениям!
Не успел я сообразить, что следует ответить, как зазвонил
телефон.
— Пока ты еще мой секретарь, изволь ответить, —
сердито рявкнула Элеонора.
Я повиновался и вздрогнул. Из наушника понесся высокий
капризный голосок моей маменьки Николетты.
— Ваня!!! Мне срочно нужно к врачу!!! К офтальмологу!
Слушая, как она тарахтит, забыв поинтересоваться о моих
делах, я постарался не терять присутствия духа. По голосу Николетте можно дать
около тридцати, впрочем, со спины примерно столько же. Вечером, при мягком
электрическом освещении, она кажется чуть-чуть старше. И только безжалостно
ярким солнечным утром вам станет понятно, что матушка справила пятидесятилетие.
Впрочем, если вы вспомните, что мне уже стукнуло сорок и Николетта родила
своего единственного ребенка не в юном, двадцатилетнем, возрасте, а значительно
позже, то живо сообразите, что и пятьдесят лет — цифра неверная.
— И хочу только к Розенкранцу, ни к кому другому, —
закончила трещать матушка, — записалась на завтра, на десять утра. Изволь
меня отвезти да прихватить тысячи полторы долларов.
— Зачем так много? — безнадежно спросил я.
— Вава! — возмутилась маменька. — Прием у
академика стоит три сотни, потом анализы, линзы, ну и всякое прочее. Знаешь,
лучше возьми две. Все, целую, завтра в девять у моего подъезда.
Прочирикав последнюю фразу, Николетта бросила трубку. Она
всегда так поступает, скажет то, что считает нужным, и прерывает разговор, не
собираясь выслушивать собеседника. Николетту не волнует ни чужое мнение, ни
чужие проблемы.
— Матушка требует к ноге? — усмехнулась
Нора. — Ты слишком почтительный сын. Как-нибудь пошли ее подальше, вот
увидишь, она станет шелковой. Разбаловал ее твой отец до неприличия, а ты
собираешь ягодки. Ну так как, увольняешься или продолжаем работать? Если решил
уходить, тогда поторопись. Жить-то где станешь? Дома, с Николеттой?
