Я вытащил еще две ассигнации.
— Это вам за заботу, пожалуйста, закажите ему эспрессо,
когда встанет.
— Обязательно, — захлопотала тетка, вытаскивая из
шкафчика темно-голубое шерстяное одеяло, — у меня тут и подушка есть. Коли
люди приличные, платят, так и позаботиться можно. Не волнуйтесь, пригляжу, как
за родным. Глазки откроет — кофейку принесу, вещи отглажу. Знаете, давайте с
него брюки и свитер снимем, я их пока в порядок приведу, а кошелек и барсетку
можно сюда, в шкафчик, спрятать, у нас, правда, тихо, но лучше запереть.
Я начал расстегивать брючный ремень Сергея. Парень внезапно
открыл мутные глаза, громко икнул и сказал:
— Колобок…
— Спи-спи, все в порядке.
— Колобок…
— Да-да, конечно, не волнуйся, отдыхай.
Но Сергей с назойливостью пьяного твердил:
— Колобок, колобок, колобок…
Я рывком снял с него брюки и отдал уборщице.
— Колобкова Зинка, — неожиданно твердым голосом
заявил Сергей, — ты с ней поговори, она все об Аленке знает, думаю…
Дальше он не договорил, веки его закрылись, и изо рта
понесся храп.
Я взял барсетку Сергея и протянул уборщице, та замялась.
— Уж извините, я вижу, вы люди приличные, но все же,
откройте сумочку, проверьте содержимое, денежки пересчитайте, вдруг он потерял
чего еще до похода в ресторан, а мне потом отвечать.
Однако, предусмотрительная женщина! Я расстегнул замочек,
вынул кошелек, в котором оказалось три тысячи рублей и сто долларов, потом
достал расческу, носовой платок, зажигалку, связку ключей, мобильный телефон и
записную книжку.
— Тонька, — донеслось сверху, — ты где
шляешься, а ну иди в зал, клиент тарелку уронил!
— Ой, — засуетилась уборщица, — погодите тут
минуточку.
Схватив ведро и швабру, она побежала по лестнице. Я
аккуратно уложил все вещи, кроме телефонной книжки, в барсетку, а потом начал
перелистывать замусоленные странички.
Очевидно, Сергей пользовался книжечкой давно, все листы с
двух сторон покрывали записи, сделанные разными ручками. Телефон Зинаиды
Колобковой я увидел сразу, а номер Леонида Михайловича Головкина оказался
записан почему-то на букву «п».
Ровно в пять часов я подошел к школе, потянул тяжелую
грязную дверь и оказался в просторном холле, справа расположилась раздевалка,
возле которой на ветхом стуле дремала древняя старушонка, одетая в темно-синий
халат.
Я хотел было повесить куртку, но бабка неожиданно открыла
блеклые глазки и гаркнула:
— Куды прешь, зараза?
От неожиданности я споткнулся о чью-то упавшую цигейковую
шубку и ответил:
— Хочу повесить верхнюю одежду.
— Приперся, — протянула старуха, — где тебя
носило? Уроки давным-давно закончилися. Небось косяков накурился и решил, что
утро, ступай домой, проспись, образина!
— Мне к директору.
Бабка удивленно вскинула брови:
— С какой такой стати? Совсем ума лишился? Иди отседова
домой, проспись!
— В вашей школе учится моя дочь.
Старушонка порылась в кармане, вытащила пластмассовые очки
самого жуткого вида, водрузила их на нос и протянула:
— Так вы из родителей… Ясно тогда, а я думала, кто из
одиннадцатиклассников чудит, обкурятся и дурят! Уходите из раздевалки, нечего
тута стоять!
Я удивился еще больше:
— Но мне надо снять верхнюю одежду.
— Зачем?
— Как же к директору пройти?
— Раздевалка для школьников, родителям не положено!
— Но…
— Не положено!
В полной растерянности я вышел в холл и увидел бегущую ко
мне Миранду.
— Вот хотел раздеться, но…
— У нас родители так ходят, — пояснила
девочка, — давай понесу куртку.
Следующие десять минут мы искали директрису. Попадавшиеся
изредка навстречу педагоги крайне нелюбезно буркали: «Наверное, в столовой» или
«Посмотрите в кабинете математики».
— Пошли на улицу, — велела Миранда.
— Зачем?
— Сейчас увидишь, — загадочно сказала девочка.
Во дворе, недалеко от входа в здание, стояла красивая,
блестящая лакированными боками иномарка.
— Марины Львовны тачка, — пояснила Миранда и,
прежде чем я успел сообразить, что к чему, со всего размаху села на капот
автомобиля.
Мигом взвыла сигнализация. Девочка соскочила и притаилась за
передним колесом. В то же мгновение на третьем этаже здания распахнулось окно,
из него высунулась кудлатая голова пронзительно черного цвета.
— А ну отошли от машины, — заорала она, —
если поцарапаете, родители в тройном размере заплатят!
Окно захлопнулось, Миранда удовлетворенно хихикнула:
— Пошли, Марина Львовна в лаборантской, у учителя
физики. Как я сразу не доперла, он сегодня день рождения отмечает, с утра
квасит!
Я молча шел вверх по щербатым ступенькам. Учитель физики
весь день пьет, и дети в курсе дела? Гардеробщица принимает меня за малолетнего
наркомана и не вызывает врача, чтобы помочь ребенку, а гонит вон?
Марина Львовна не выказала никакой радости при виде «папы»
Миранды. Она вышла из кабинета физики и, распространяя запах жвачки, сурово
сказала:
— Идемте со мной.
Пришлось снова спускаться на первый этаж. Кстати говоря,
если вы выпили и хотите отбить запах алкоголя, никогда не пользуйтесь «Орбитом»
или «Диролом». Несмотря на то что рекламные ролики поют на разные голоса про
«голубые кристаллы», уничтожающие «аромат» чеснока и лука, на самом деле
подобного эффекта нет, вы только больше привлечете к себе внимание. Сквозь
запах мяты пробивается и остальное амбре. Мой вам совет — лучше выпейте
двадцать капель валокордина, и никому и в голову не придет, что вы пропустили
бутылочку пивка. Правда, сей совет действителен, только если вы не потеряли
координации движений, в противном случае вряд ли что-нибудь поможет.
Но Марина Львовна, очевидно, верила рекламе, поэтому
усиленно жевала «зимнюю свежесть».
Войдя в кабинет, директриса плюхнулась в вертящееся офисное
кресло и, не предлагая мне сесть, заявила:
