Доктор принялся рассказывать. Ночью в больницу доставили
Илью Наметкина. Парень был в насквозь мокрой одежде. С его рук капала кровь.
Прежде чем впасть в невменяемое состояние, он рассказал, что ехал вместе со
своей любовницей Аленой Шергиной на ее дачу. Дорога скользкая, а Илья не
слишком ловкий водитель. На повороте он не справился с управлением, и «Жигули»
слетели с шоссе. На беду, это произошло на берегу довольно широкой и глубокой
реки со смешным названием Моська. Машина рухнула вниз с крутого обрыва и мигом
затонула. Илья не помнит ничего: ни как упал в воду, ни как вылезал из нее,
разодрав в кровь об острые обломки льда руки. Ему в тот вечер повезло дважды. В
первый раз, когда остался жив и сумел выплыть, и второй, когда его увидели
местные парни, катившие с дискотеки домой. У них оказался мобильник, «Скорая»
приехала мгновенно. Алена осталась на дне.
— Ее не нашли? — тихо спросил я.
Услышав этот вопрос, Варя снова судорожно зарыдала. Доктор
постучал кулаком в стену. Появилась толстая девица, облаченная в белый халат,
слишком узкий для ее мощной, грудастой фигуры.
— Слушаю, Степан Аркадьевич, — сказала она.
Врач кивнул на Варю:
— Ася, отведи ее и сделай…
Название лекарства я не разобрал, но медсестра великолепно
поняла, что имел в виду доктор.
— Пойдем, милая, — легко подхватила она
Варю, — что ж поделать, так господу угодно.
Причитая, она уволокла женщину за дверь. Степан Аркадьевич
выжидательно уставился на меня.
— Алену не нашли? — повторил я.
Врач развел руками:
— С утра водолаз работал, машина на дне, двери открыты.
Наверное, труп в сторону отбросило. Думаю, еще, конечно, походят по дну, да
только скорей всего весной обнаружат, а может, и нет. Моська — река хитрая,
очень глубокая, с омутами. Эх, сколько я ни говорил на районных совещаниях, все
без толку.
— О чем?
— Так на том месте три-четыре аварии в год случаются.
Шоссе делает крутой поворот, выходит на берег Моськи и снова сворачивает в
сторону, такая крутая петля получается, вот машины и слетают с обрыва. Не далее
как осенью Иван Леонтьев утонул, тракторист. Машину нашли, а самого лишь через
три недели обнаружили, течением утащило да под обрыв затолкало.
— Разве зимой есть течение? — усомнился я. —
Простите за дурацкий вопрос, но я действительно не знаю.
Степан Аркадьевич пожал плечами:
— Сам не слишком в этом разбираюсь. Но чуть выше, в
Луковске, стоит завод красок, он сливает в Моську всякую дрянь. Тут летом то
зеленая вода течет, то красная. Поэтому Моська совершенно непредсказуема, она
уже не обычная речка, а мутант, и живет по своим законам. Знаете, какую рыбу
тут иногда вылавливают? То безглазую, то двухголовую.
— В каком состоянии Илья?
— Физически в удовлетворительном, несколько ссадин,
ушибы, порезанные руки. Но у него посттравматический шок, разговаривает с
трудом, в основном спит.
— Можно с ним поговорить?
Степан Аркадьевич встал:
— Попробуйте.
В палате Илья оказался один. Остальные кровати стояли без
постельного белья, очевидно, жители Луковска предпочитали болеть дома. Наметкин
выглядел ужасно, лицо сине-зеленого цвета, все в пятнах йода.
— Илья, — позвал я, — слышишь меня?
Юноша открыл глаза:
— Папа…
— Нет, это Иван Павлович, помнишь меня?
— Нет.
— Вы с Аленой вчера были у нас.
— Где она?
— Ты не знаешь?
— Нет.
— Зачем вы поехали в Луковск?
— На дачу, к Алене.
— Помнишь, как упал?
— Куда?
— В воду.
— В какую?
Я замолчал. Похоже, продолжать разговор бессмысленно.
— Где Алена? — монотонно спрашивал Илья. —
Где? Позовите ее. Алена! Где?
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — совершенно спокойно
ответил доктор, — она сейчас спит в соседней палате. Проснется, и приведем
ее к тебе.
Илья затих. Я уже хотел уходить, как дверь палаты
распахнулась, и в нее влетела полная женщина лет пятидесяти пяти в зеленой
мохеровой кофте.
— Сынок! — завопила она, кидаясь к кровати. —
Сыночек! Так и знала, что эта дрянь тебя убьет! Мальчик мой!
— Мама, — прошептал парень и снова закрыл глаза.
— Гадина, — кричала женщина, — мерзавка!
Утопила моего ребенка!
— Ляля, успокойся, — пытался остановить ее
невысокий крепкий мужчина, вошедший следом в палату.
Но жена продолжала неистовствовать:
— Сволочь! Чувствовало сердце, понимало, беда Илюше от
этой… будет!
— Ляля!
— Молчи, — взвилась жена, — гадюка
подзаборная!
— Илья! — заорала появившаяся на пороге Варя. Она
быстро подлетела к кровати и буквально упала на парня. — Ты убил Алену!!!
— Сука! Утопила Илью! — мигом откликнулась Ляля.
— Все наоборот, — завизжала Варя, — это Илья
виноват! Сначала с дороги съехал, а потом сам выплыл, а мою бедную подружку
бросил, мерзавец, чтоб он сдох!!!
На секунду женщины замерли друг против друга. Потом Варя
издала пронзительный вопль, подскочила и вцепилась Ляле в волосы. Палата
наполнилась визгом. Мы со Степаном Аркадьевичем попытались растащить женщин в
стороны. Куда там! Царапающийся, орущий, колотящий ногами клубок катался по
относительно просторной палате.
— Делать-то что? — растерянно топтался доктор,
наблюдая, как дамы вырывают друг у друга пучки волос. — Не умею я с бабами
разбираться.
Я тоже впервые присутствовал при драке нежных созданий и не
слишком хорошо понимал, как нужно действовать. Может быть, конфликт утихнет сам
по себе? Но баталия, похоже, разгорелась не на шутку.
— У вас есть охрана? — спросил я у Степана
Аркадьевича, краем глаза наблюдая, как отец Ильи быстрым шагом выходит в
коридор.
— Так им платить надо, — заявил врач. —
Деньги-то где взять? Местная администрация не слишком нас балует…
И он начал песню о тяжелом положении медицины.
