Этот довольно сомнительный парадокс является
стержнем жизненной позиции outlaws. Человек, который сам запорол все свои
возможности выбирать, не может позволить себе роскошь менять свои установки. Он
должен превратить в капитал то, что у него осталось, и не может позволить себе
признаться (причем не имеет значения – часто или нет он вспоминает об этом),
что каждый день такой жизни заводит его еще дальше в тупик. Большинство Ангелов
понимают, где они находятся, но не знают, почему они там. Они достаточно
приземленные натуры в том, что касается вечных истин, и не могут понять, что
лишь не многие лягушки в этом мире – Заколдованные Принцы, скрывающие свое
истинное лицо под маской. Остальные – просто жабы, и не имеет значения, сколько
очарованных девок они целуют или насилуют, они все равно останутся этими
мерзкими земноводными… Жабы не разрабатывают законы и ничего не меняют в
базовых структурах общества. Однако, если пару раз поглубже заглянуть себе в
душу и сделать соответствующие выводы, могут произойти серьезные изменения в течении
всей жизни. Жаба, которая верит, что к ней нечестно относятся, даже не зная, о
ком идет речь, всегда будет привлекательна для злобного, мстительного
невежества, которое отражает взгляд Ангелов Ада на человечество. Между
ощущением того, что тебя здорово нагрели, и этикой тотального возмездия нет
особенного различия в ментальном плане или, по крайней мере, его нет между
ощущением жестокого выебона и некоей разновидностью своеобразной мести,
являющейся результатом грубого нарушения общественной благопристойности.
Оutlaws четко занимают антисоциальную позицию,
хотя большинство Ангелов как личности являются вполне естественным порождением
того же общества. Корни этого противоречия уходят вглубь времен, и оно имеет
параллели на каждом уровне американского общества. Социологи называют это
«отчуждением» или аномией. Человек чувствует себя отрезанным, оставленным за
пределами любого социума, частью которого он, вероятно, считал себя. В обществе
со строго определенной мотивацией, жертвами подобного «отчуждения» становятся
обычно группы экстремалов, сойтись вместе которым не дает различие во взглядах,
и своеобразный языковой барьер – чересчур специфичная и непонятная
непосвященным системы языковых конструкций и кодов.
Но в обществе, где отсутствует стрежневая,
основная мотивация, в обществе, которое настолько брошено на произвол судьбы и
плывет по течению и которое так дуреет от смущения, глядя на себя самое, что
президент Эйзенхауэр вынужден учредить Комитет по достижению национальных целей
(Committee of National Goals), в этом обществе весьма распространено чувство
ненужности и заброшенности. Особенно среди людей достаточно молодых – чтобы
отмахиваться от сознания собственной вины, которую они должны вроде бы
чувствовать, уходя от достижения целей и выполнения задач, никогда не считая их
делом своей жизни. Оставим за стариками право на удовольствие захлебываться от
стыда за то, что они облажались. Законы, которые они приняли, чтобы
поддерживать жизнь мифа, уже не работают; так называемый Американский путь все
больше смахивает на плотину, сделанную из дешевого цемента, с таким огромным
количеством дырок, что у закона не хватит пальцев заткнуть все эти отверстия. С
конца Второй мировой войны в Америке успешно плодилось и размножалось массовое
«беззаконие». Это отнюдь не политический вопрос, а ощущение новых реалий,
неотвратимости гнева, временами переходящего в отчаяние, – в обществе, где
даже высшее руководство, похоже, цепко хватается за соломинку.
В силу понятий, принятых в нашем Великом
Обществе, Ангелы Ада и все подобные им – неудачники, аутсайдеры, банкроты и
бунтари. Это «отверженные», ищущие хоть каких-то путей, чтобы хоть как-то
сойтись с миром, для которого они являются трудноразрешимой проблемой. Ангелы
Ада – не визионеры-мистики, а крайне твердолобые консерваторы; и если они
предвестники или авангард чего-то «этакого», то «этакое» – все что угодно
только не революция морали, вошедшая в моду в кемпусах. Они растущий, как на
дрожжах легион молодых, полных сил людей, чья неиспользованная энергия
неизбежно найдет тот же выход для своей деструктивности, который подобные
Ангелам «отверженные» искали в течение многих лет. Разница между
студентами-радикалами и Ангелами Ада заключается в том, что студенты бунтуют
против прошлого, в то время как Ангелы сражаются с будущим. Единственным
объединяющим их моментом стало презрение к настоящему, к сегодняшнему дню, или
к status quo.
Нечего и говорить, что некоторые из
студентов-радикалов в Беркли, и десятке других кемпусов, – такие же
необузданные и агрессивные, как и любой из Ангелов Ада, и что не все Ангелы –
жестокие громилы и потенциальные наци. Это действительно было так, до тех пор
пока Ангелы не стали столь известны и популярны. Не далее как в начале 1965 и
полудюжина Ангелов, жарь их или пеки в Аду, не сказала бы, что там происходит в
этом кемпусе Беркли. Если бы они были серьезно заинтересованы в травле красных,
они бы обязательно нарисовались на собраниях, где любой мог говорить все что
душе угодно – абсолютное торжество свободы слова! Но они так не поступили. И
даже не расхаживали с важным видом в толпе, чтобы попасть в поле зрения
фоторепортеров и потом полюбоваться на свое изображение в газетах. И примерно в
то же время они даже не побеспокоили своим присутствием пикет Комитета борьбы
за расовое равноправие (CORE) на Джек Лондон Сквер, в центре деловой части
Окленда! Весной и в начале лета 1965 года, когда они уже начинали реально
оценивать масштабы их дурной славы, Ангелы проигнорировали довольно редкую
возможность разругаться вдрызг и с борцами за гражданские права, и с
демонстрантами, выступавшими под лозунгом «Вон из Вьетнама!». Им было просто
наплевать. Ну, во всяком случае, мало кто из них об этом думал… да и сейчас
большинство из них совершенно равнодушно относится ко всяким подобным штучкам.
Однако бремя славы заставило Ангелов Ада
тщательнейшим образом следить за своим имиджем; они начали читать газеты, как
политики строго следя за упоминанием всего, что было ими сказано и сделано. И,
поскольку они общались с прессой все больше и плотнее, их неизбежно просили высказаться
на злобу дня. («Скажи мне, Сонни, а есть ли у Ангелов Ада какая-либо позиция по
вопросу войны во Вьетнаме?»… «Как ты относишься к движению за гражданские
права, Тайни?») Ответы старательно копировались и повторялись… и вот уже Ангелы
Ада открыли для себя одну интересную вещь: они могут созвать пресс-конференцию
с массой кинокамер для того, чтобы вылить на головы слушателей ( и читателей)
длинные скучные потоки слов и всяких заявлений. Службам новостей такие шоу
безумно нравились, и хотя многое из того, что было связано с Ангелами Ада,
преподносилось с большой долей юмора, сами «отверженные» этого не замечали. Им
просто моча в голову ударяла, стоило лишь лицезреть свои физиономии на экране
телевизора. К тому моменту когда дела приняли такой оборот, внутри клуба не
возникало и тени сомнений относительно вероятности каких-либо отклонений от
утвержденной идеологии. Баргер и другие лидеры выступали от имени всей
организации, и любой, кто выражал свое несогласие с выработанными принципами,
мог навсегда сказать «прощай!» своим «цветам».
