Френчи довольно долго не обращал на меня
вообще никакого внимания, и я чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Потом
он кивнул мне, как-то вяло улыбаясь, и положил шар в одну из боковых луз. Я
купил стакан пива и огляделся. Вокруг ничего практически не происходило.
Пинг-Понг болтал не умолкая, а я точно не знал, как себя с ним вести. Он не
носил никаких «цветов», и я никогда не слышал об Ангеле-китайце, однако беседу
китаец вел, словно он – видавший виды ветеран. (Позже мне сказали, что
Пинг-Понг был одержим идеей любым путем попасть в клуб и проводил большую часть
своего времени, болтаясь вокруг «Бокс Шопа» и «ДеПа». Своего байка у него не
было, но он пытался компенсировать его отсутствие присутствием курносого
Магнума .357 в заднем кармане брюк. На Ангелов этот фокус особого впечатления
не произвел. У них уже был один китаец, механик в местном магазине фирмы
«Харлей-Дэвидсон», но тот был спокойным, заслуживающим доверия типом и не таким
отморозком, как Пинг-Понг, который выводил «отверженных» из себя. Ангелы знали,
что он во что бы то ни стало решил произвести на них впечатление, и от такого
чрезмерного рвения им было как-то не по себе. «Он настолько озабочен, чтобы
показать, какой он классный, – говорили они, – что из-за него одного
нас всех могут упечь за решетку»).
Партия в пул закончилась, Френчи сел за стойку
и спросил, что меня, собственно, интересует. Мы проговорили около часа, но его
манера беседовать действовала мне на нервы. Он то и дело выдерживал
паузу, – и при этом заданный вопрос как бы повисал в воздухе, –
обращая ко мне лицо с печальной, едва заметной улыбкой… словно намекая на какую-то
очень личную шутку, которую я (по его глубокому убеждению) должен был
непременно понять и оценить. Дух враждебности витал в воздухе, словно дым в
непроветриваемой комнате, и через некоторое время я четко усвоил, что эта
тяжелая атмосфера – из-за меня, и появилась она сразу же, стоило мне
переступить порог этого заведения. Впрочем, это чувство довольно быстро
рассеялось. Но ощущение угрозы оставалось – как часть той атмосферы, которой
дышат Ангелы Ада. Их коллективная личность настолько переполнена недружелюбием
и агрессивностью, что они даже не дают себе в этом отчета. Они совершенно
осознанно напрягаются на многих чужих для себя людей, но даже тогда, когда
пытаются быть дружелюбными, Ангелы вызывают отрицательную реакцию. Я был
свидетелем, как они пытались развлечь какого-то постороннего человека,
рассказывая истории, которые, с их точки зрения, были очень смешные, но которые
вызывают лишь страх и тошноту у слушателя, в чье чувство юмора вставлен совсем
другой фильтр.
Некоторые из «отверженных» понимают, что в их взаимоотношениях
с другими людьми существует пропасть, однако большинство из них искренне
недоумевают и оскорбляются, когда слышат, что «нормальные» люди считают их
ужасными созданиями. Они приходят в бешенство, когда читают о том, какие они
гнусные, но, вместо того, чтобы стянуть в магазине какой-нибудь дезодорант,
стремятся произвести еще более отвратительное впечатление. Лишь немногие
старательно работают над тем, чтобы их тело источало обращающий на себя
внимание запах. Те из них, кто женат или имеет постоянную подружку, моются так
же часто, как и большинство людей, не имеющих постоянную работу, и умудряются
исправить этот «недостаток», как можно чаще пачкая свою одежду*. Такое своего
рода сознательное ухудшение собственного образа красной нитью проходит через
весь стиль их жизни. Сильнейший смрад, по их словам, это вовсе не их
собственный запах, а запах старой смазки на их покрытых коркой униформах.
Каждый Ангел-новобранец появляется на свое посвящение в новых джинсах «левайс»
и подобранной джинсам под стать куртке с обрезанными рукавами и пустой эмблемой
на спине. Церемонии в различных отделениях клуба отличаются друг от друга, но
апогеем всегда является изгаживание новой униформы инициируемого. Во время
обряда будет набрано ведро говна и мочи, которое затем выливается на голову
новичка при торжественном крещении. Или же – он снимает с себя всю одежду и
стоит голый до тех пор, пока на одежду не выльют ведро помоев и остальные
Ангелы не втопчут ее в грязь.
* Бывалые дамы Ангелов в целом отрицательно
относятся к этому З.Т. (Запаху Тела). «Мой парень однажды выдержал два месяца,
не принимая душ, – вспоминает девушка из Ричмонда. – Он хотел
посмотреть, что получится, если жить в полном соответствии с репутацией,
которой мы пользуемся среди других людей … Я заработала свищ, да и по любому не
могла вдыхать это добро – стало так плохо, что я сказала ему: „Убирайся на
другой матрас – я не буду с тобой спать, пока ты не вымоешься“.
После посвящения эта одежда считается его
«истинной» и называется «оригиналами», и он обязан носить эти вещи постоянно,
пока те не сгниют. «Левайс» окунают в масло, затем вывешивают подсушиться на
солнце или оставляют под мотоциклом на ночь, чтобы джинсы пропитались капающей
картерной жидкостью. Когда штаны становятся слишком заскорузлыми для ношения,
их надевают поверх новых «левайсов». Часто куртки бывают такими грязными, что
«цвета» едва видны, но их не снимают, пока в буквальном смысле безрукавки сами
не разваливаются на куски. Состояние «оригиналов» – признак положения их
хозяина среди «отверженных». Требуется год или два, для того чтобы одежда дошла
до той кондиции, когда человек может почувствовать, что он на самом деле
поднялся по ступеням табели о рангах.
Френчи и других Ангелов в «ДеПа» интересовало,
нашел ли я их по запаху. На еженедельном собрании, которое проходило позже тем
же вечером, я заметил, что кое-кто носит под своими «цветами» дорогие шерстяные
рубашки и лыжные куртки. Когда в два часа бары закрылись, пятеро из
«отверженных» заявились ко мне на квартиру, устроив ночную попойку, которая
закончилась лишь под утро. На следующий день я уяснил, что один из них был
печально известным разносчиком паразитов, настоящей ходячей вшивофермой. Я
тщательно обследовал мою гостиную в поисках вшей и других маленьких животных,
но ничего не нашел. Целых десять дней я провел в нервозном ожидании, полагая,
что он наверняка мог оставить гнид, которые все еще пребывали в инкубационном
состоянии, но паразиты не подавали признаков жизни. Той ночью мы играли много
песен Дилана, и довольно долго после этой вечеринки я вспоминал о вшах каждый
раз, когда слышал голос Боба.
Это случилось ранней весной 1965-го. К
середине лета я стал настолько своим в кругу outlaws, что уже и сам не был
уверен, провожу ли я исследование по Ангелам Ада или же они меня самого
медленно, но верно, сжирают со всеми потрохами. Я обнаружил, что два-три дня
каждую неделю провожу в барах Ангелов, в их домах, на пробегах и вечеринках. В
самом начале моей «ангельской» эпопеи я не позволял им вторгаться в мой
собственный мир, но спустя несколько месяцев для моих друзей стало совершенно
обычным делом столкнуться с Ангелами Ада нос к носу в моей квартире в любое
время дня или ночи. Их приезды и отъезды вызывали периодический шухер в
соседней округе и иногда собирали толпы зевак на тротуаре. Когда слухи об этом
дошли до моего хозяина-китайца, у которого я снимал жилье, он прислал своих
эмиссаров, чтобы они выяснили, чем же это я занимаюсь на самом деле.
