Окончательно стало ясно, что срочные службы
реагирования копов с собаками ждут не дождутся их появления, что, собственно, и
подтверждали радиосводки. Поэтому в составе участников пробега произошли
существенные изменения. Многие из тех, кто обычно брал с собой своих
«старушек», оставили девушек дома, учитывая возможность серьезного столкновения
с представителями закона. Нет ничего хорошего, если ты один сидишь запертым в
тюряге провинциального городка, а если еще и женщина твоя или подружка, вместо
того чтобы вернуться домой и вызвать адвокатов и поручителей, загремит в ту же
тюрягу… – считай, что получается двойная подстава. Подобную ловушку Ангелы
научились обходить стороной.
Когда я обнаружил, что такие зубры отрыва, как
Сонни, Терри, Тайни, Томми и Зорро, приехали без своих женщин, то сразу понял,
что «отверженные» готовятся к настоящим неприятностям. Но вместо того чтобы
попытаться избежать их (как бывало частенько в прошлом), на этот раз они были
исполнены решимости встретиться с трудностями «ангельской» жизни с гордо
поднятой головой.
« Не то что бы нам так уже приспичило посетить
Бейсс Лейк, – поведал мне Баргер, – но, учитывая всю эту газетную
шумиху и бред, который несут по радио о том, что нам уготован теплый прием,
отступать нам некуда, да и позорно бежать мы не можем. Как раз этот пробег и
должен состояться во что бы то ни стало, иначе они никогда не оставят нас в
покое. Мы не хотим неприятностей, но, так как пути господни неисповедимы, ни у
кого не повернется язык сказать, что мы дезертировали».
Подобные разговоры слышались по всей
парковочной стоянке, когда бившее тревогу радио в половине девятого утра
неожиданно разродилось рок-н-ролльной песней, которая называлась «Наш
Собственный Мир» («A World of Оur Own»):
» Мы построим наш собственный мир,
Который никто другой не сможет с нами
разделить.
И все наши печали мы оставим далеко позади…»
В словах этой песни, как в зеркале, отразилась
вся сложившаяся на тот момент ситуация. Сидя в машине, потягивая кофе из
армейского термоса в промозглое утро, когда все мы еще должны были валяться в
постели, я попытался озвучить текстом этой песни тот спектакль, частью которого
был сам. На первый взгляд казалось, что это напоминает еще одну подростковую
пустую мечту с добротным свингующим битом:
» И я знаю, ты найдешь,
Душой и телом отдохнешь -
Когда мы будем жить в нашем собственном мире».
Наш Собственный Мир… а затем, дорогой Иисус,
меня осенило: я оказался прямо в его центре, со стаей справедливых чуваков,
существование которых никто не может отрицать … причудливые, непотопляемые
обломки на гребне поднимающегося прилива, «Гиганты Бопперы», «Дикари»,
«Отверженные Мотоциклисты».
Меня охватило чувство, что в любой момент
может появиться режиссер, размахивая дощечками с надписью «Снято» или «Мотор».
Все происходящее выглядело слишком странным, чтобы быть реальностью. В мирное
субботнее утро в Окленде, напротив унылого, оформленного в турецком стиле бара,
собралось это эксцентричное, взрывоопасное человеческое отребье… с нашивками
«Ангелы Ада» и «Цыганское Жулье»… и сейчас они были озабочены тем, чтобы
сорваться на свой ежегодный пикник в День Независимости… Монстроидное ралли –
слишком отстойное для Голливуда, грубая пародия на мелодраматические сцены
крейзи-кул, которые уже сделали знаменитым Брандо.
А пока сам факт проведения акции подтверждали
Time, Newsweek и The New York Times. Хоть это, по крайней мере, было
реальностью. Грант Вуд, наверное, мог бы окрестить ее «Американским Модерном».
Но под рукой не было ни художников, ни фотографов, ни законников, ваяющих
нетленки во имя Системы под названием «Пресса Нью-Йорка». Зато было радио, как
сумасшедшее бормотавшее о неминуемом разрушении калифорнийского курорта армией
из пяти сотен хулиганов на мотоциклах, и не видно было ни одного
пройдохи-журналиста, стрингера, пользующегося услугами телеграфа, чтобы сделать
репортаж с места событий. Как только все закончится, пресса ознакомится с
произошедшим из уст полиции, по телефону, что кажется нелепым в свете заранее
раздутого ими же самими паблисити Ангелов.
Наконец президент «Жулья» дал отмашку, и мы с
ревом и грохотом рванули с парковочной стоянки. Ведущие байки выехали из общего
строя на улицу, за ними последовали другие, в реве моторов их «харлеев»
слышалась радость и торжество. Но вот шум затих. К тому моменту когда весь
боевой порядок вынесся на фривей, миновав несколько кварталов, райдеры
растянулись вереницей по двое в ряд на каждой полосе, строго придерживаясь
скорости шестидесяти пяти миль в час. Все как один выглядели чрезвычайно
суровыми, целеустремленными и решительными; и никаких разговоров, ни единого
слова, ни «да», ни «нет».
#
«Вот человек, который никогда из себя ничего
не представлял. Но сегодня вечером он вывел из равновесия департамент полиции и
пожарную службу Лос-Анджелеса. Он заставил вызвать национальную гвардию.
Сегодня вечером он стал Кем-то. Сегодня вечером он стал личностью» (Преподобный
Г.Мэнсфилд Коллинз, священник из Уоттса. Из сказанного по поводу отгремевших
бунтов 1965 года).
Итак, на протяжении многих лет они оставались
знаменитостями, поведение которых было достойно всяческого порицания, и,
естественно, их поход на Бейсс Лейк привлек внимание многочисленных толп
напуганных бюргеров по всему пути их следования. В Трейси, городке по 50-й
дороге, насчитывающем одиннадцать тысяч жителей, люди выбежали из магазинов,
чтобы получше разглядеть процессию. Я покупал пиво в винном магазине с отличным
кондиционером, когда «отверженные» объявились в городе. «Господь Наш
Всемогущий!» – воскликнул один клерк. Он ринулся к двери, распахнул ее настежь
– с улицы ворвался дьявольский шум и волна горячего воздуха. Клерк постоял
несколько минут, судорожно вцепившись в руку покупателя, который выскочил
следом за ним. Весь центр Трейси будто онемел, слышался лишь рев мотоциклетных
моторов. «Отверженные» медленно проехали по главной улице идеальным строем,
словно на параде, строго выдерживая дистанцию, молча, с каменными лицами.
Затем, на восточной окраине города, они прибавили скорость до шестидесяти пяти
и умчались с глаз долой.
В Модесто, по 99-му хайвею штата в Центральной
Долине, на тротуарах стояли целые толпы, а на перекрестках в центре города
сновали фотографы. Некоторые из этих фотографий позже были переданы по
телеграфу Associated Press: прекрасные снимки, День Независимости в Калифорнии,
аборигены отправляются в горы, разряженные по последней моде Западного
Побережья.
