Шериф пожал плечами и отправился назад к
машине, но один из его помощников продолжил прерванный было разговор, поднял
тему, словно боец – упавшее знамя, и очень скоро оказалось, что он убеждает
пятерых или шестерых ухмыляющихся Ангелов, что они по сути своей славные парни.
Баргер отошел в сторону, чтобы устроить сбор банок с пивом, организовать
своеобразный «пивной банк». Он стоял в центре большой поляны и требовал, чтобы
к его ногам несли дары в виде заветной полной тары. Мы находились здесь уже
около получаса, и к тому времени моим собственным запасам был нанесен
смертельный удар. Пых обнаружил в моей машине сумку-холодильник. Я не
планировал заезжать в лагерь и не думал, что мгновенно лишусь своей заначки
пива на уик-энд, но при сложившихся обстоятельствах выбора не было. Никто меня
не запугивал, никто не шантажировал, но в любом случае никому даже и в голову
не пришло, что я привез пиво лично для себя, а не для того, чтобы разделить его
с братвой в критический период тотального сушняка. Но такая беда случилась, и у
меня почти не осталось денег на бензин, чтобы вернуться в Сан-Франциско. Как
только два моих ящика улетучатся, я не смогу купить ни одной банки за все
воскресные дни без обналички чека, а об этом даже и речи быть не могло. Кроме
того, я был – и, наверное, все еще остаюсь – для Ангелов единственным
журналистом, которому редакция не выдавала никаких денег на текущие расходы,
так что нечего волноваться за их реакцию, если, сославшись на бедность, я начну
пить на халяву, покусившись на «пивной банк». Я ведь и сам не дурак выпить, и в
мои планы совершенно не входило провести уик-энд под палящим солнцем, изображая
из себя трезвенника.
Сейчас, по прошествии времени, этот эпизод
выглядит незначительным и мелким, но тогда… Тогда мне так не казалось. Чтобы
швырнуть меня в пучину благотворительности, момент был выбран крайне неудачно…
а разводилово было в самом разгаре. Припоминаю, что где-то во время всей этой
какофонии вспенивания и шипения, сопровождавшего открытие моей тайной заначки,
я заявил, ни к кому конкретно не обращаясь, как бы в пустоту: «Ладно, черт
возьми, но все-таки лучше, чтобы игра шла не в одни ворота». Но, пожалуй,
другой игры ждать не стоило. На той стадии своей скандальной славы Ангелы
отождествляли всех репортеров с Time и Newsweek. Немногие из них были знакомы
со мной, а другие и вовсе не были похожи на людей, лопающихся от счастья, когда
я присоседился к запасам пива, осушая одну банку за другой, лихорадочно пытаясь
хотя бы слегка набраться.
Много часов спустя, после благополучного
решения пивного кризиса, я чувствовал себя несколько по-идиотски, понимая, что
беспокоился напрасно. «Отверженные» не обратили на мои маневры никакого
внимания. Подумаешь, чувак пьет их пиво… они с таким же успехом могут выпить
пиво этого чувака. К концу уик-энда я пропустил через себя в три или четыре
раза больше, чем взял с собой… и даже сейчас, оглядываясь назад, когда я почти
год пьянствовал с Ангелами, я думаю, что у меня тогда просто поехала крыша. Но
у Ангелов своя система погашения взаимных долгов. Несмотря на их преклонение
перед свастикой, настоящие отношения между Ангелами близки к одному из
принципов коммунизма чистой воды: «От каждого по способностям и каждому по
потребностям». Продолжительность обмена и дух этого увлекательного процесса для
Ангелов так же важны, как и потребляемое количество обмениваемого продукта. Чем
больше они заявляют о том, что они восхищаются системой свободного
предпринимательства, тем меньше они могут позволить ее прелестям распуститься в
отношениях между ними самими. Действующая «ангельская» этика во многом зависит
от установки: «Тот, кто имеет, тот делится». И во всем этом нет ни пустого
словословия, ни догмы; просто по-другому едва ли у них что-нибудь получится.
Но на озере Бейсс, когда я мрачно наблюдал за
исчезновением запасов моего пива, этот этический принцип не проявлялся, до тех
пор пока Баргер не объявил сбор средств – дескать, «деньги на бочку». Хотя
шериф Бакстер уехал, шестеро его помощников словно прикипели душой к нашему
лагерю, и, казалось, избавиться от них было никак не возможно. Наверное,
существовала какая-то договоренность… Я разговаривал с одним из них, когда
Баргер вдруг подошел к нам с пачкой денег в руках.
– Шериф сказал, что точка у почты продаст
нам столько пива, сколько мы захотим, – сказал он. – Как насчет того,
чтобы задействовать твою машину? Если мы полезем туда со своим фургоном, то
скорее всего нарвемся на неприятности.
Я не возражал, а помощник Бакстера заявил, что
эта идея – зашибись!.. – и мы принялись считать деньги на капоте машины.
Всего там оказалось сто двадцать долларов бумажными купюрами и долларов
пятнадцать мелочью. Потом, к моему изумлению, Сонни протянул мне всю пачку и
пожелал удачи. «Одна нога здесь, другая там, – проговорил он. – У
всех уже в горле пересохло «.
Я пытался убедить его, что было бы лучше, если
бы кто-нибудь из байкеров поехал со мной и помог грузить пиво в машину… но
истинная причина моего нежелания отправляться в одиночку никоим образом не была
связана с проблемой погрузки. Я знал, что все «отверженные» живут в городах,
где цена шестибаночных упаковок варьируется от семидесяти девяти центов до
одного доллара двадцать пять центов. Но на этот раз можно было считать, что мы
находимся где угодно, – хоть в аду, хоть в раю, – но уж точно не в
городе, и благодаря своему собственному весьма богатому опыту я знал, что
владельцы провинциальных магазинчиков очень часто регулируют свою ценовую
политику, сверяясь с «Настольной Книгой Плута-Обманщика».
Однажды, неподалеку от границы штатов Юта и
Невада, я был вынужден заплатить за шестибаночную упаковку целых три доллара,
и, если судьба подложит такую же подлянку в Бейсс Лейк, я бы очень хотел, чтобы
свидетелем покупки стал какой-нибудь надежный человек. Конечно, сам Баргер был
бы идеальной кандидатурой на эту роль. Если исходить из обычных цен на пиво в
городе, суммы в сто тридцать пять долларов было бы вполне достаточно, чтобы
затариться тридцатью ящиками пива… Но здесь, в Сьеррах, этих денег едва хватило
бы на двадцать или, что еще хуже, на пятнадцать ящиков, выступи все продавцы
против нас единым фронтом. Ангелы обычно плевать хотели на какие-то сравнения
при покупке: там платят столько-то, а здесь – столько-то… И если они стояли на
пороге сурового испытания и им вот-вот должны были преподать суровый урок по
общественно-политическим наукам, то лично я считал – пусть плохие новости
доведет до «ангельского» сознания кто-нибудь из своих. К тому же отправить
одного, без копейки в кармане, писателя закупать пиво аж на сто тридцать пять
долларов, было то же самое, что запустить козла в огород в качестве сторожа.
Туда, где красовались грядки с капустой. Кажется, именно так Хрущев высказался
о Никсоне: «Послать козла стеречь капусту».
