Другая торговая точка находилась в самом
центре основной территории, занятой туристами, и, когда мы туда добрались,
собравшаяся там толпа была такой огромной, что оставалось одно-единственное
место для парковки – между бензоколонкой и черным ходом. Если начнутся напряги,
то мы опять окажемся надежно заперты в мышеловке. На первый взгляд, положение
выглядело гораздо хуже того, из которого мы только что выпутались.
Но собравшаяся толпа была совсем другой,
нежели у заведения Уильямса. Судя по всему они уже несколько часов промаялись в
ожидании какого-нибудь действия со стороны настоящих Ангелов Ада, – ух ты,
живые Ангелы! – и, как только двое из нас вылезли из машины, собравшиеся
удовлетворенно заурчали и зашелестели. Местных в толпе не было, собрались, в
основном, туристы из города, из долины или с побережья.
Магазин был до отказа забит газетами,
освещающими изнасилование, совершенное Ангелами Ада в Лос-Анджелесе, но нельзя
сказать, чтобы встретившие нас люди выглядели испуганными. Наоборот, любопытных
становилось все больше и больше, и они обступили нас плотным кольцом, пока
«отверженные» торговались с владельцем, низкорослым круглолицым человечком.
Круглолицый повторял как заведенный: «Ясный пень, ребята, я о вас позабочусь».
Он был чересчур, даже навязчиво, дружелюбен, и в своем дружелюбии дошел до
того, что по пути к пивному погребу похлопал Пита по черным от сажи плечам.
Я купил газету и пошел в бар, где сел у
ланч-стойки в самом дальнем углу. Сижу, читаю рассказ об изнасиловании, и
слышу, как маленькая девочка позади меня спрашивает: «Где же они, мамочка? Ты
же сказала, что мы обязательно их увидим». Я оглянулся и посмотрел на ребенка,
кривоногую фею, у которой только-только выпали молочные зубы, и в очередной раз
воздал хвалу господу за то, что мой собственный отпрыск – мужик. Я взглянул на
мать девочки, и попытался отгадать, какие странные извилины в мозгу руководят
ее сознанием в эти удивительные времена. Спокойная, уверенная в себе баба,
выглядящая на все тридцать пять, короткие светлые волосы и блузка без рукавов,
небрежно заправленная в тесноватые «бермуды». Живописнейшая картина… жарким
калифорнийским днем женщина с толстым животиком, в темных очках а-ля
Сент-Тропез болтается по рынку на курорте, таская за собой свою дочку, ученицу
начальной школы, и поджидает среди озабоченной толпы прибытия Цирка Хулиганов,
разрекламированного в Life.
Вспомнилась весна прошлого года, когда я ехал
однажды вечером из Сан-Франциско в Биг Сур и услышал по радио сообщение о
чудовищной приливной волне, которая вроде должна была обрушиться на Калифорнийское
побережье около полуночи. Часы не успели пробить одиннадцати часов, когда я был
уже в Хот Спрингс Лодж, расположенном на скале прямо над океаном, и ворвался
внутрь, как оглашенный вопя об опасности. Эта ночь тянулась неправдоподобно
медленно, и единственно, кто еще там бодрствовал – полдюжина местных жителей,
сидевших вокруг стола из красного дерева и распивающих вино. Они уже слышали
штормовое предупреждение и ждали, когда же грянет буря и обрушится обещанная
волна. «Приливная волна, ей-богу!» – это зрелище, безусловно, стоит того, чтобы
ждать часами. Той же самой ночью, согласно горестным полицейским отчетам, более
десяти тысяч человек явились на океанский пляж в Сан-Франциско, и из-за этого
на прибрежном хайвее образовалась такая геморройная транспортная пробка,
которая еле-еле рассосалась лишь к рассвету. Всех этих людей вполне могло
сгубить собственное любопытство, ведь, если бы волна объявилась по расписанию,
большинство из них погибло бы. К счастью, волна благополучно сошла на нет
где-то между Гонолулу и Западным побережьем…
Примерно пятьдесят человек глазели на нас,
пока мы грузили пиво. Несколько тинейджеров, собравшись с духом, бросились нам
помогать. Человек в полосатых хлопчатобумажных шортах и черных носках, столь
любимых бизнесменами, настойчиво упрашивал Пита и Сонни попозировать ему, пока
он своей камерой выстроит панорамный ряд для домашнего кино. Еще один тип в
«бермудах» неслышно подобрался ко мне и спросил шепотом:
– Скажите, ребята, вы на самом деле наци?
– Только не я, – ответил я. – Я
из Kiwanis.
Он многозначительно кивнул, как будто наперед
знал все, что я ему скажу.
– А как же тогда быть со всем тем, о чем
вы любите читать? – спросил он. – Ну, ты понимаешь, все эти штуки,
связанные со свастиками…
Я обратился к Сонни, который показывал нашим
добровольным помощникам, как ставить ящики на заднем сиденье: «Эй, этот парень
хочет знать, наци ты ли нет?». Вопреки моим ожиданиям, Баргер не рассмеялся, а
погнал свою обычную телегу относительно свастик и железных крестов. («Да это
вообще не имеет никакого значения. Мы покупаем это добро в дешевых
магазинчиках».) Но именно в тот самый момент, когда мужчину вроде бы все в
ответе Баргера устроило, немедленно последовала грубая подъебка, и Сонни выдал
один из тех раздражающих провокационных экспромтов, которые сделали его
любимцем среди репортеров Бэй Эреа. «Но эти штучки во многом связаны со
страной, которой мы восхищаемся, – продолжил он, имея в виду довоенную
Германию. – У них была дисциплина. И никакого пиздобольства. Не все идеи у
них были правильными, но, по крайней мере, они уважали своих лидеров и могли
доверять друг другу».
Казалось, аудитория готовилась переварить его
тираду, я же быстренько предложил вернуться назад в Уиллоу Кав. Я боялся, что в
любой момент кто-то обязательно завопит о Дахау, а затем какой-нибудь
разъяренный еврей пришибет Баргера складной табуреткой. Но ничем подобным в
воздухе не пахло. Атмосфера была настолько конгениальной, что мы и сами не
заметили, как снова очутились в лавке, поедая гамбургеры и потягивая бочковое
пиво. Я уже начинал ощущать в теле приятный расслабон, как вдруг на улице
послышался рев мотоциклов, и толпа рванула к двери. Через несколько секунд
появился Скип из Ричмонда и заявил, что он ждал пива слишком долго, его
терпению пришел конец и сам решил надыбать пару-другую упаковок. Вскоре
подъехали еще несколько таких же отчаявшихся Ангелов, и владелец угодливо
засуетился у стойки, обслуживая каждое рыло с пленительным энтузиазмом: «Пейте,
пейте, ребятки, спешить некуда… Бьюсь об заклад, после такого долгого пути у
вас в горле совсем пересохло, а?».
