Конечный пункт пробега держится в секрете
настолько долго, насколько это только возможно, – таким образом Ангелы
устраивают копам веселую жизнь и заставляют ломать голову над решением задачи:
куда же намылились эти мерзавцы. Президенты отделений узнают тайну по
междугороднему телефону, затем каждый раскрывает ее своим людям за ночь до
пробега – либо на стрелке, либо запустив соответствующий слух через нескольких
барменов, официанток и обдолбанных чикс, у которых есть завязки. Такая система
чрезвычайно эффективна, но ее секретность никогда не была гарантирована на сто
процентов. К 1966 году Ангелы решили, что единственная надежда сохранить
конечный пункт пробега в тайне – свято хранить молчание, пока колонны не
двинутся в путь. Один раз Баргер попытался так сделать, но полиции удалось
проследить весь маршрут передвижения из одного пункта в другой. Радиослежение –
единственный способ, который дает копам определенное преимущество, вселяет в
них чувство уверенности и позволяет контролировать ситуацию. Именно так и
происходит, если по ходу дела не допускать каких-либо ляпов… Однако с
уверенностью можно предсказать, что во время одного из многолюдных и шумных
праздников армада Ангелов может неожиданно исчезнуть, как появившееся было
изображение фантома пропадает с экрана радаров. Для исчезновения нужно всего
ничего: какая-нибудь редкая тусовка, на которую всегда стремятся попасть
«отверженные», где-нибудь на ранчо или на большой ферме, владелец которой в
приятельских отношениях с outlaws, участок в сельской местности вне пределов
досягаемости легавых, где все байкеры могут напиться вдребадан, раздеться догола
и падать друг на друга, подобно козлам, одержимым похотью, пока все как один не
отрубятся в полном изнеможении.
Стоит прикупить себе полицейский радиоприемник
– всего лишь для того, чтобы насладиться царящей в эфире паникой.*
«Группа из восьмидесяти человек только что
проехала через Сакраменто, направляясь на север по 50-му хайвею штата… никакого
насилия… думаю, что они движутся в район озера Тахо…»
В пятидесяти милях к северу, в Плейсервилле,
шеф полиции подбадривает своих людей и расставляет их с винтовками в руках по
обе стороны хайвея, к югу от городских окраин. Два часа спустя, они все еще
ждут, и диспетчер в Сакраменто нетерпеливо передает требование раздраженного
начальства доложить об урегулировании плейсервилльского кризиса. Шеф нервно
рапортует, что непосредственного контакта с «отверженными» не было, и
спрашивает, могут ли его порядком уставшие подразделения отправиться домой и
присоединиться к празднованию.
Диспетчер в радиорубке штаб-квартиры дорожного
патруля в Сакраменто настоятельно требует, чтобы они оставались на местах, пока
он не проверит всю информацию… и спустя несколько секунд его пронзительный
голос с шипением вырывается из рации: «Швинья! Ты лжешь! Хте ше они?».
«Не обзывай меня свиньей, – говорит шеф
полиции Плейсервилля. – Они здесь никогда и не появлялись».
Диспетчер судорожно проверяет сообщения,
поступающие со всей Северной Калифорнии, но безрезультатно. Полицейские машины
с воем и скрежетом носятся взад и вперед по хайвеям, обыскивая каждый бар. По
нулям. Восемьдесят самых гнусных и отъявленных хулиганов штата шатаются пьяными
где-то между Сакраменто и Рино, изголодавшись по изнасилованиям и грабежам. Еще
один совершенно новый и абсолютно неожиданный облом для административных
властей Калифорнии… просто взять и потерять целую колонну этих содомитов прямо
на главном хайвее… и сколько голов, разумеется, полетит с плеч долой.
А к этому моменту, «отверженные» отмахали
сотню-другую километров по частной дороге, свернув с хайвея у знака: «ФЕРМА
„СОВА“, ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Они недосягаемы для закона, по крайней мере до тех
пор, пока не поступит жалоба от хозяина частных владений. Тем временем еще одна
группа из пятидесяти человек растворяется где-то поблизости. Поисковые группы
полицейских рыщут по хайвею в поисках следов плевков, сажи и крови. Диспетчер
все еще беснуется у своего микрофона; голос дежурного офицера срывается, пока
он отвечает на срочные запросы радиокорреспондентов из Сан-Франциско и
Лос-Анджелеса: «Сожалею, но это все, что я могу сказать. Кажется, у них было
…ох… у нас есть информация, что они… они исчезли, да-да, они просто-напросто
испарились…».
#
Единственная причина, по которой все
вышеописанное не произошло на самом деле, – Ангелы Ада не могут добраться
до частных владений, расположенных в труднодоступных диких местах. Один, а
может быть, пара Ангелов как-то хвастались, что у них есть родственники среди
владельцев ферм, но я ни разу не слышал, чтобы остальных пригласили туда на
пикник. Ангелы не слишком тесно общаются с теми, у кого есть своя земля. Они –
дети города, урбанисты во всех отношениях: и в экономическом, и в чисто
психологическом, и физическом. По крайней мере в одном, реже в двух поколениях
они происходят от людей, у которых вообще никогда не было никакой
собственности, даже автомобиля. Несомненно, Ангелы Ада являют собой выходцев из
низших слоев общества, но это вовсе не означает, что их предки – голь
перекатная. Несмотря на ряд не совсем приятных моментов, их родители, судя по
всему, пользуются кредитом. Большинство «отверженных» – сыновья людей, которые
приехали в Калифорнию либо во время, либо незадолго до второй мировой войны.
Многие потеряли всякую связь со своими семьями, и я никогда не встречал Ангела,
который говорил бы что-нибудь о своем родном городе так, чтобы любой человек,
пользующийся этим понятием, понял бы, о чем конкретно идет речь. Бродяга Терри,
например, родом «из Детройта, Норфолка, Лонг-Айленда, Фриско и Сакраменто.» В
детстве он успел пожить почти во всех городах, и не потому, что их семью гоняла
по стране чудовищная бедность, просто им нравилась такая постоянная жизнь на
колесах. Как и у большинства остальных, у него нет никаких прочных корней. Он
живет сегодняшним днем, настоящим моментом, и полагается лишь на действие, на
так называемый «action».
Трехлетний срок службы Терри в пограничной
морской службе после окончания средней школы можно считать одним из его
недолгих заигрываний со стабильностью. С тех пор он работал спустя рукава
механиком, чернорабочим, хастлером, толкавшим различный товар, снимался в
эпизодических ролях, подстригал деревья. Несколько месяцев он пробовал
поучиться в колледже, но ушел оттуда из-за женитьбы. После двух лет совместной
жизни, рождения двух детей и многочисленных ссор, Терри развелся с женой. У
него был еще один ребенок от второй жены, но и этот союз продлился не дольше
первого. И сейчас, после широкого освещения в прессе арестов по обвинению в
изнасиловании, он считает себя «вполне состоявшимся холостяком».
