Несмотря на импозантный перечень арестов и
задержаний, по своим собственным приблизительным оценкам, он провел за решеткой
около шести месяцев: девяносто дней за нарушение границ чужих владений, а
остаток срока приходился на дорожные правонарушения. Терри арестовывают гораздо
чаще всех остальных Ангелов; копов оскорбляет один лишь его вид. В промежутке между
1964 и 1965 годами он заплатил поручителям и адвокатам, по самым грубым
подсчетам, две с половиной тысячи долларов. В эту сумму входят и дорожные
штрафы. Как и многие Ангелы, он обвиняет копов в том, что именно они превратили
его в стопроцентного «отверженного», поставили вне закона.
По меньшей мере половина Ангелов Ада – дети
военного времени, однако это понятие весьма растяжимо. Дети военного времени
есть также в «Корпусе мира», они обучаются по корпоративным учебным программам
и сражаются во Вьетнаме. Вторая мировая война во многом простимулировала
появление Ангелов Ада, но всю эту теорию военного происхождения интересующего
нас явления приходится притягивать за уши, когда речь заходит о Грязном Эде,
которому уже за сорок, и Чистяке из Окленда, что на двадцать лет моложе Эда.
Грязный Эд слишком стар, чтобы быть отцом Чистяка, – только эти слова не
следует понимать буквально, хотя Эд и посеял гораздо больше семени, чем сам
может вспомнить.
Довольно просто проследить развитие мифа об
Ангелах Ада, – и даже возникновение названия и символики, – если
вернуться ко временам второй мировой войне и Голливуду. Но их гены и подлинная
история уходят корнями гораздо глубже. Вторая мировая война не спровоцировала
абсолютно новый экономический бум в Калифорнии. Она лишь способствовала
воскрешению ситуации, возникшей в тридцатые годы и уже было пошедшей на убыль,
когда военная экономика вновь превратила Калифорнию в новую Валгаллу. В 1937
году Вуди Гатри написал песню «До-Ре-Ми"*** („До-Ре-Ми“ – на сленге:
бабки, башли, тити-мити – прим.перев.). Припев звучал примерно так:
«Калифорния – сады Эдема,
Рай для тебя и для меня,
Но, веришь или нет,
Жизнь не покажется тебе сахаром,
Пока в карманах – голяк"***
(дословно, если у тебя нет До-Ре-Ми –
прим.перев.).
Песня отражает рухнувшие надежды более чем
миллиона выходцев из Оклахомы, с юга и с запада, легких на подъем людей,
проделавших долгий путь в Золотой Штат и обнаруживших, что это – не что иное,
как еще один кровью и потом достающийся доллар. К тому времени когда прибыли
эти джентльмены, уже четко вырисовался процесс Переселения на Запад.
«Калифорнийский образ жизни» был все той же старой игрой в «манну небесную», но
разоблачительные слухи слишком медленно просачивались назад на Восток, и
Золотая Лихорадка продолжалась. Попав сюда, люди зависали в этих местах на
несколько лет, плодились и размножались, пока не началась война. Затем они либо
поступили на военную службу, либо им предлагался богатый выбор работы на процветающем
тогда рынке труда. Как бы там ни было, когда закончилась война, все они стали
калифорнийцами. Старый образ жизни обратился в пыль, которую гонит ветер по
66-му хайвею, а их дети выросли в новом мире. Линкхорны наконец-то нашли свой
дом.
Нельсон Элгрин написал о них в «Прогулке по
дикому краю», но это была история их жизни еще до того, как они пересекли
Скалистые Горы. Доув Линкхорн, сын Безумного Фица, отправился в поисках удачи в
Новый Орлеан. Десять лет спустя он, должно быть, двинулся в Лос-Анджелес.
Книга Элгрина открывается одним из лучших
исторических описаний белого отребья Америки за все времена*. Он прослеживает
происхождение Линкхорнов с момента первой волны эмиграции в эти края мелких
арендаторов, заключающих кабальные договора. Сюда стекались отбросы общества со
всех Британских островов – бродяги, неудачники, преступники, разорившиеся
подчистую должники, социальные банкроты всех
типов и видов – и все они сгорали от желания подписать жестокие рабочие
контракты с будущими хозяевами в обмен на проезд через океан в Новый Мир.
Оказавшись здесь, эти люди терпели рабские условия год или два, пока босс
кормил их и давал им кров, а когда время кабалы истекало, их отпускали на
свободу, предоставляя возможность жить, как им захочется.
*Рассказ «Пылающий Амбар» Уильяма Фолкнера –
еще один пример классической литературы белого отребья. Фолкнер проводит
исследование тех человеческих качеств, которых недостает в описании, сделанном
Элгрином.
И теоретически, и в контексте самой истории
сложившаяся система отношений была выгодна всем сторонам. Любой человек,
дошедший до такого отчаянного положения, что был готов продать себя с потрохами
в кабалу и уже окончательно сел на мель в Старом Свете, за шанс обрести прочное
положение на новом континенте хватался, особенно не задумываясь. Какое-то время
он изнывал от изнурительного подневольного труда, страдал от своего нищенского
существования, но затем его отпускали на свободу, и он мог ухватиться за все
что угодно, за любое дело в стране, чьи природные богатства казались
неисчерпаемыми. Тысячи арендаторов приехали сюда на кабальных условиях, но к
тому времени как они стали свободными, вся прибрежная полоса была уже заселена.
Невостребованная земля лежала на Западе, за
горами Аллеганы. Так что они мигрировали в новые штаты – Кентукки и Теннесси; а
их сыновья перебрались в Миссури, Арканзас и Оклахому.
Бродяжничество стало привычкой; отмершие корни
оставались гнить в Старом Свете, а в Новом – никаких корней не было. У
Линкхорнов не было мечты осесть, взяться по-настоящему за дело, обрабатывать
землю и что-то производить. И кабала, в которую они попали, приехав сюда, тоже
стала привычкой, хотя вечно длиться она не могла. Они были не пионерами, а
неряшливым арьергардом вольнонаемных рабочих – последователей Великого Переселения
на Запад. К тому времени как в Америку прибыли Линкхорны, земля повсюду была
уже занята, так что они работали какое-то время и двигались дальше. Их мир был
суровым, полным насилия пьяным забвением между приступами отчаяния и мечтой о
большой леденцовой горе, о молочных реках и кисельных берегах… Они продолжали
двигаться дальше на Запад, постоянно меняя род занятий, питаясь слухами,
захватывая фермы или падая на хвост какому-нибудь более удачливому
родственнику. Они жили за счет того, что копошились в земле наподобие скопища
червей, выжимали из нее все соки, обдирали ее до нитки, и опять отправлялись в
путь. Так они и существовали изо дня в день, а к западу все еще простирались
нетронутые ничейные земли.
Кое-кто отбивался от общего потока, оседал на
земле, и их прямые потомки все еще живут там – в Каролине, Кентукки, Западной
Вирджинии и Теннесси. Они были неприкаянными бродягами, выпавшими из общества,
всю свою сознательную жизнь: хиллбиллиз, оклохи, аркиз – все это одного поля
ягоды, близнецы-братья. Техас – живой памятник этой породе. Так же, как и Южная
Калифорния.
