Я взял с собой жену и маленького сына, и мы
решили сначала спуститься на пляж перекусить, а потом уже присоединиться к
общему торжеству. Проехав несколько миль вниз по дороге, я остановился у
торгового центра в Сан-Грегорио, на развилке двух дорог. У самого центра домов
почти не было, но он притягивал жителей всех окрестных ферм. В магазине у
отделов с инструментами, сельскохозяйственными товарами и упряжью было тихо, но
впереди, в баре, стоял тревожный шум и гвалт. Сельскую братву не очень-то
радовало все происходившее вверх по дороге. «Этот чертов наркоман, – начал
средних лет фермер. – Сначала мариванна, теперь вот Ангелы Ада. Господь
свидетель, он просто тычет нас мордами в грязь!»
– Битники, е-мое! – воскликнул
кто-то еще. – Не тронь говно, оно и не пахнет.
Зашел было разговор, чтобы разобрать
топоры-колуны в магазине и «пойти туда да и разогнать всю нечисть». Но кто-то
заметил, что копы уже приступили к исполнению своих обязанностей: «На этот раз
их, голубчиков, как пить дать надолго упрячут за решетку, всех упрячут, мать их
за ногу…». Так что топоры остались пылиться на полках.
К вечеру во владениях Кизи было полно людей,
играла музыки и зажигались разноцветные огни. Полиция прекрасно вписывалась в
общую атмосферу, материализовавшись на хайвее со своими собственными
вертящимися мигалками… красные и оранжевые вспышки освещали деревья и крутой
склон над ручьем. В начале той весны в имение Кизи нагрянули с облавой семнадцать
копов и полдюжины собак, под предводительством печально известного федерального
наркоагента Уилли Уонга. Кизи и двенадцать его друзей были арестованы по
обвинениям, связанным с марихуаной, но большинство из этих обвинений были сняты
из-за странных неточностей в ордере на обыск. Вскоре после облавы агент Уонг
был переведен из этого округа; а местная полиция не делала больше никаких
попыток проломить ворота. Они развлекались, прячась на хайвее за ручьем, и
проверяли всех входящих и выходящих. Помощники местного шерифа останавливали и
допрашивали нескончаемый поток профессоров колледжей, бродяг, адвокатов,
студентов, психологов и суперстильных хиппи. Полиция вообще ничего не могла с
ними поделать, разве что проверяла по радио, оплатили ли они дорожные штрафы.
Такую проверку блюстители порядка выполняли с какой-то непоколебимой,
прямо-таки, фантастической решимостью. Периодически они отлавливали совсем в
дымину пьяного или какого-нибудь совершенно упыханного типа, но за несколько
месяцев неусыпного дежурства им удалось арестовать меньше полудюжины злостных
неплательщиков, скрывающихся от оплаты своих дорожно-транспортных грехов.
А, между тем, вечеринки становились все более
дикими и шумными. Марихуаны там было не так уж много, но полно ЛСД, тогда еще
не объявленного вне закона. Копы стояли на хайвее и смотрели через ручей на
спектакль, явно терзавший самые сокровенные глубины понимания ими этого мира. А
на другой стороне были все эти люди, обезумевшие, неистовствующие, орущие,
танцующие полуголыми под звуки рок-н-ролла, ревевшие сквозь деревья из огромных
усилителей, – тени, кружащиеся и спотыкающиеся в лабиринте психоделических
огней… ДИКАРИ, О БОЖЕ, и не существовало того закона, который мог бы их
остановить!
И тут, с появлением Ангелов Ада, копы
наконец-то получили возможность блестяще обосновывать все свои действия – комар
и носа не подточил бы! – и, не долго думая, утроили стражу. В конце концов
Кизи перешел все границы дозволенного. С оравой битников и персонажей из
колледжей, пожиравших своего рода незримый наркотик, еще как-то можно было
смириться, но банда паскудных головорезов на мотоциклах оказалась именно той
самой осязаемой, реальной угрозой, с которой так жаждал расправиться закон.*
*Несколько месяцев спустя, когда Кизи появился
на судебном процессе по первому обвинению в хранении марихуаны, одно из
условий, приведших к сравнительно мягкому для него приговору – к шестимесячному
тюремному заключению, – состояло в требовании продать его собственность и
покинуть округ Сан-Матео, навсегда. Он так и сделал, но переехал не к черту на
рога, как предлагали власти, а так… отъехал немного в сторону. 31 января 1966
Кизи похерил явку в суд по повестке и исчез. В его брошенном автобусе была
оставлена записка о самоубийстве на северном побережье Калифорнии, но даже
полиция не поверила, что он мертв. Результаты моих собственных розысков ни к
чему конкретному не привели, хотя мне удалось – после долгих и кропотливых
раскопок – обнаружить его адрес:
для передачи (с/o) Атташе по сельскому
хозяйству
Посольство США
Асунсьон, Парагвай
Первая вечеринка с участием Ангелов только из
отделения Фриско обернулась громоподобным успехом. Где-то около полуночи Пит,
гонщик, улыбаясь во весь рот, сказал, копаясь между пивных бочонков: «Старый, бля
буду, но это чертовски охуительная тусовка. Мы не знали, чего ожидать, когда
приехали, но получилось все просто прекрасно. На этот раз все ха-ха, а не
хуяк-хуяк».
Большинство Ангелов пребывали в замешательстве
и держались настороже, пока изрядно не набрались, и лишь немногие так и не
смогли избавиться от мысли, что на них в любой момент могут наехать и
отмудохать … но, в целом, они, похоже, поняли, что если они хотят любых
напрягов, то им надо приложить все свои силы, чтобы самим их создать. Люди Кизи
были слишком заняты, им самим срывало башню, чтобы еще беспокоиться о чем-то
столь грубом и реалистичном, как Ангелы Ада. В толпе веселящихся мелькали и
другие знаменитости (в частности поэт Аллен Гинзберг и Ричард Альперт,
элэсдэшный гуру), и хотя Ангелы лично с ними не были знакомы, все-таки они были
несколько не в себе от того, что титул гвоздей вечеринки приходилось делить с
этими людьми.
