Во время попытки переворота большинство населения вело себя
нейтрально. Их судьбу решала на диво немногочисленная группа политиков, военных
и активистов-демократов.
После того как августовский путч провалился, распался и КГБ,
этот «щит и меч» компартии. Его подразделения были распределены как минимум
среди четырех разных правительственных структур. Огромное количество
сотрудников КГБ, часто не самых глупых, вообще оставило службу и создало
«мини-КГБ» в частных компаниях. Гигантская структура агентов и осведомителей
КГБ оказалась распыленной. Кто-то из этих людей превратился в новых
бизнесменов, начавших свой бизнес с фондов КПСС.
Не прочь поживиться были и многие предприниматели,
назначенные КГБ. В течение нескольких лет по российскому деловому миру катилась
волна громких убийств – следствие борьбы за деньги партии. Поскольку КГБ был
структурой не правительства, а Коммунистической партии, его сотрудники не
подчинялись ни правительству Ельцина, ни осиротевшей компартии России.
Последняя исходила желчью от ненависти к поднявшимся с помощью КГБ
предпринимателям и постоянно твердила, что эти предприниматели, в числе прочих
достижений, украли деньги компартии.
Распихать коммунистические деньги по коммерческим структурам
– это был далеко не единственный проект времен перестройки, которым руководил
КГБ и который в конечном счете нанес России серьезный ущерб. КГБ также проник в
некоторые преступные группировки и спонсировал их деятельность. ФБР, например,
давно заметило, что советские секретные службы помогли встать на ноги многим
известным российским преступникам. В их число входили Япончик, Отарик, главари
солнцевской преступной группировки, несколько чеченских банд. И вскоре «агенты»
вышли из-под неусыпного ока «хозяев» и стали кроить страну на свой манер.
Вот где корни крушения России: КГБ и КПСС были не способны
действовать напрямую. Они постоянно вели двойную игру. И совершили ту же
ошибку, которую за сто лет до них совершила царская охранка – царской тайной
полиции казалось, что она проникает в революционное движение и контролирует
его, на самом же деле она подпитывала революцию. Точно так же и КГБ породил
бандитов и капиталистов, которые в конечном счете разрушили страну. Такого
исхода не желали ни настоящие коммунисты, ни российские патриоты. Теперь,
оглядываясь назад, можно сказать: план ЦК–КГБ оказался колоссальной ошибкой. Доктор
Франкенштейн создал монстра, а тот разорвал цепи и пошел куролесить.
Для Березовского падение коммунизма было доброй вестью. Он
никогда не был связан с боссами компартии, зато был в хороших отношениях с
новыми лидерами – с Егором Гайдаром, Анатолием Собчаком, Анатолием Чубайсом и
другими «молодыми реформаторами», которые составляли ельцинский «кухонный»
кабинет. Кто-то из них, например Петр Авен, молодой экономист и новый министр
внешних экономических связей, был старым другом его семьи; кто-то, как Михаил
Ходорковский, заместитель министра топлива и энергетики, вскоре стал близким
партнером по бизнесу; с кем-то знакомство состоялось на ниве общественной жизни
в 80-х годах. 6 сентября 1991 года, три недели спустя после августовского
путча, «ЛогоВАЗ» получил от Министерства внешних экономических связей
специальную экспортную лицензию. По этому документу автодилер Березовский
получал право экспортировать нефть, алюминий и другое стратегическое сырье.
Теперь у Березовского был доступ к главным российским источникам твердой
валюты.
Смерть во внутреннем дворе
Падение советского режима произошло в основном бескровно. В
ходе путча по официальной статистике погибло три человека: три демократа,
раздавленные танками. Но была и еще одна жертва: Николай Кручина, человек,
ведавший собственностью партии в ЦК. Через несколько дней после путча Кручина
упал из окна своего кабинета. С этой смертью новые российские предприниматели
вздохнули свободнее. Человек, знавший, куда рассованы деньги ЦК и КГБ, уже ни с
кем не сможет поделиться своими тайнами.
Глава 3. Рай для трейдеров
Решение о ликвидации Советского Союза
Из августовского путча 1991 года Ельцин вышел победителем, и
теперь его первостепенная задача заключалась в том, чтобы избавиться от
конкурента, претендовавшего на руководство страной: президента Михаила
Горбачева. Но Горбачев занимал свой пост на законных основаниях, в соответствии
с Конституцией страны. И тогда в начале декабря Ельцин прилетел в Белоруссию, в
охотничий заповедник Беловежская пуща, где встретился с лидерами двух крупных
славянских республик – президентом Украины Леонидом Кравчуком и президентом
Белоруссии Станиславом Шушкевичем. 8 декабря они решили упразднить Советский
Союз и объявить о независимости своих стран. Это решение, принятое через 9 месяцев
после национального референдума, в ходе которого 76 процентов граждан
проголосовали за целостность Союза, было неконституционным и антидемократичным.
В итоге Советский Союз – жесткая централизованная структура
– распался на 15 республик, их возглавили правительства националистического и
во многом антикапиталистического толка. Например, в Грузии президентом стал
бывший диссидент Звиад Гамсахурдия. Придя к власти, Гамсахурдия проявил себя
старомодным тираном, тут же натравив милицию на политических противников; в
конечном счете, произошел переворот, его низвергли и убили в перестрелке с
правительственными войсками в горной деревушке. На Украине к власти пришли
бывшие лидеры компартии, чей крайний национализм сочетался с категорическим
отказом менять социальное и экономическое устройство. В Казахстане, крупнейшем
экспортере зерна среди бывших советских республик, правительство запретило
казахским крестьянам продавать урожай за пределы республики. Всюду в бывшей
советской империи появились новые пограничные столбы, а корыстолюбивые
таможенники придирчиво взимали обременительные пошлины. Жители соседних
деревень и родственники вдруг оказались по разные стороны государственной
границы.
Для России географические перемены оказались
катастрофическими. Ее границы съежились до границ 1613 года. Одним росчерком
пера были списаны примерно 50 миллионов человек, считавших русский язык родным.
Эта акция привела в состояние крайнего негодования писателя-диссидента
Александра Солженицына.
«Представьте себе, что в один прекрасный день два или три
(ваших) штата на юго-западе в 24 часа объявили себя совершенно независимыми от
США, суверенным государством, где единственным языком утверждается
испанский, – бушевал Солженицын. – Все англоязычные жители, хотя их
роды жили там уже двести лет, в течение года-двух должны сдать экзамен по
испанскому языку и присягнуть новому государству. Иначе не получат гражданства
и будут стеснены в гражданских, имущественных и служебных правах. Какова бы
была реакция Соединенных Штатов? Не сомневаюсь, что немедленное военное
вмешательство».
Валовой внутренний продукт во всех бывших советских
республиках (исключая крохотные государства Прибалтики) резко пошел вниз. Через
несколько лет либеральный парламентарий Григорий Явлинский заметил: «То, что
Советский Союз был политически обречен, не вызывало сомнений. Но совершенно
было необходимо, сохранить (единый) свободный рынок и рынок сбыта. Они
(министры Ельцина) этого не сделали. Более того, главным тезисом было
оттолкнуть все республики.
