Смертность возросла и еще по одной, более видимой причине:
распалась российская система здравоохранения. В больницах воцарились
антисанитарные условия, денег не хватало, оборудования не хватало, лекарства
стали дефицитом. Внезапно в России вспыхнули заболевания, какие было принято
связывать только с беднейшими странами третьего мира: дифтерия, холера, сыпной
и брюшной тиф.
Туберкулез, этот великий убийца времен промышленной
революции, в ХХ веке был по большей части уничтожен – появились антибиотики,
улучшилось состояние общественной гигиены. Но в 90-е годы туберкулез в России
вспыхнул с новой силой – появились сотни тысяч больных с туберкулезом в
активной стадии и еще больше – в пассивной. Особое беспокойство вызывало
появление заразной разновидности туберкулеза, перед которой пасовали все
известные антибиотики. Плодородной почвой для этого бедствия стали тюрьмы –
туберкулез в активной форме поразил до 10 процентов всех российских заключенных,
а их немало. В условиях перенаселенных камер и минимальной медицинской помощи
болезнь распространялась быстро и требовала новых жертв. Каждый год в тюрьмы
попадали 300 000 человек (в основном, люди молодые), чуть меньше выходили на
свободу, отбыв свой срок. Два специалиста по российским проблемам в сфере
здравоохранения (доктор Александр Гольдфарб из нью-йоркского
научно-исследовательского института здравоохранения и Мерседес Бесерра из
гарвардской медицинской школы) дали следующие цифры: из тюрем ежегодно выходят
30 000 больных туберкулезом в активной форме и 300 000 носителей пассивного
вируса. Если эту волну не остановить, утверждает Гольдфарб, число больных
туберкулезом будет удваиваться ежегодно и к 2005 году достигнет 16 миллионов
человек (11 процентов населения).
Условия жизни в российских тюрьмах для 1 миллиона молодых
людей были устрашающими, но они едва ли были намного лучше для 1,5 миллиона
военнослужащих срочной службы. В начале 90-х годов ежегодно погибали около 2
тысяч новобранцев – дедовщина, самоубийства, убийства, несчастные случаи,
какие-то непонятные обстоятельства (армия точную цифру подобной смертности не
дает).
В эпоху Ельцина на гребень волны взлетели и заболевания,
передаваемые половым путем. За период с 1990 по 1996 год число больных
сифилисом с 7900 человек скакнуло до 388 200. До падения коммунизма СПИД в
России был практически неизвестен. Но с тех пор расплодились наркоманы,
свершилась новая сексуальная революция – и СПИД принялся косить российское
население в геометрической прогрессии. Правительство не имело представления о
точных масштабах этого явления, но, на основе роста зарегистрированных случаев
СПИДа, доктор Вадим Покровский, ведущий эпидемиолог страны, дал следующую
оценку: к 2005 году число ВИЧ-инфицированных достигнет 10 миллионов (почти
все – в возрасте от 15 до 29 лет).
Во многом рост смертности был предопределен свободным
выбором россиян: вредная диета, активное курение, пожалуй, самое высокое
потребление алкоголя в мире. Свою лепту вносил и рост употребления наркотиков.
Поначалу посткоммунистическая Россия была лишь перевалочным пунктом для
пересылки опиума и героина из стран Юго-Восточной и Средней Азии на Запад. Но
вскоре наркотики стали оседать в России. К 1997 году внутрироссийский рынок
наркотиков раздулся до колоссальных размеров, став одним из крупнейших в мире.
По официальным оценкам, в России появилось от 2 до 5 миллионов наркоманов (3
процента населения). В основном это молодежь.
Поколение постарше выбрало себе другую отраву – алкоголь.
Назвать цифры потребления алкоголя в России невозможно – огромное
количество водки производилось на подпольных перегонных заводах. В 1996 году от
алкогольного отравления умерло более 35 000 россиян (для сравнения: в тот же
год в США таких смертей было несколько сотен).
Алкоголизм и преступность способствовали поразительному
росту таких категорий, как насильственная, травматическая и случайная смерть –
эти показатели выросли, как никакие другие. С 1992 по 1997 год 229 000 россиян
совершили самоубийство, 159 000 отравились дешевой водкой, 67 000 утонули
(как правило, вследствие опьянения) и 169 000 были убиты.
При таких устрашающих показателях смертности сократилась и
рождаемость. К концу 90-х годов ежегодное количество абортов, финансируемых
государством, составляло 3 миллиона – это почти в три раза выше цифры
рождаемости. Советские женщины давно пользовались абортами как основным
средством контроля за деторождаемостью. В начале 90-х годов средняя россиянка
делала три-четыре аборта, а многие – до десяти. Аборты, наркомания, алкоголизм,
заболевания, передаваемые половым путем, – в итоге к концу 90-х годов
треть взрослых россиян была признана неспособными к воспроизводству.
Многие молодые женщины не стали матерями не по собственному
выбору, их вынудили обстоятельства. Несколько миллионов молодых россиянок стали
на тропу проституции; из них несколько сот тысяч превратились в сексуальных
рабынь в других странах. Российские бандиты заключили союз с зарубежными и
продавали своих соотечественниц как товар в Европе, Израиле, Турции, Китае,
арабских и других странах.
Быстрое снижение рождаемости наряду с еще большим ростом
смертности привело к неумолимому падению численности населения. В 1992 году
население России составляло 148,3 миллиона. К 1999 году эта цифра сократилась
на 2, 7 миллиона. Если бы не иммиграция в Россию из регионов, где положение еще
более бедственное – Украина, Кавказ, Средняя Азия, – население России с
1992 по 1999 год сократилось бы на 6 миллионов. Эти показатели не учитывают
миллионов россиян (в основном наиболее крепких и предприимчивых молодых людей),
перебравшихся в Европу и Северную Америку неофициально.
В России шел процесс демографического самоубийства. Молодые
мужчины отравлялись алкоголем и наркотиками, заражались СПИДом или
туберкулезом, погибали в бессмысленных бандитских разборках или отсиживались в
тюрьмах. Молодые женщины, по тем или иным причинам, отказывались рожать детей.
Молодое поколение исчезало – и с ним исчезало будущее России.
Больше всех от социально-экономического спада в России
пострадали дети. В 1992 году в России родилось 1,6 миллиона детей; в тот же год
число новорожденных, от которых отказались родители, составило 67 286 (4
процента от всех родившихся). В 1997 году отказ родителей от детей приобрел
катастрофические масштабы. В тот год родилось 1,3 миллиона детей, но от 113 000
(9 процентов) родители отказались. Поскольку в России серьезной программы
по опеке, усыновлению и удочерению нет, в большинстве случаев эти дети
оказались на улице. По сведениям некоторых западных агентств по оказанию помощи,
к концу 90-х годов по городам России бродяжничало около миллиона бездомных
детей. Остальные попали в широко разветвленную сеть сиротских домов. Там им
зачастую приходилось жить в темных переполненных палатах, недоедать,
недополучать лечение, подвергаться постоянным нападкам со стороны персонала и
ребят постарше. По крайней мере, 30 000 российских сирот были помещены в
психоневрологические интернаты для «неизлечимых» детей; такой легко устранимый
дефект, как расщелина твердого нёба, признавался основанием для того, чтобы
занести ребенка в категорию «дебил» и отправить в лечебное учреждение, где его
в конечном счете ждала смерть. Но такой исход совсем не обязателен – ведь у
95 процентов российских сирот есть родители.
