Ни Гусинский, ни его покровитель Юрий Лужков не выступали
открыто против ельцинского режима. Понимая, что его успехи в Москве – своего
рода пощечина ельцинским некомпетентным министрам, Лужков не бросал прямого
вызова Ельцину. Мэр начал свою политическую карьеру под покровительством
Ельцина, и их связывала личная дружба. В октябре 1993 года, когда он мог бы
изменить расстановку сил не в пользу Ельцина, Лужков твердо оставался на
стороне президента России. И все же Москва была единственным политическим
субъектом, который, по крайней мере, частично, не зависел от Кремля (как и НТВ
Гусинского не зависело от государственной политики в области СМИ). Уже в этом
для Ельцина таилась угроза.
Генерал Коржаков говорит, что поздней осенью 1994 года он
стал замечать, что лоббистские усилия Березовского в отношении дочери Ельцина
принесли плоды. Президента удалось настроить против Гусинского.
«Как-то за обедом, – вспоминает Коржаков, –
обращаясь ко мне и Барсукову, президент повысил голос: „Почему вы не можете
справиться с каким-то Гусинским? Что он вытворяет? Почему везде разъезжает?! На
него все жалуются, и семья тоже. Сколько раз случалось, что Таня или Наина
едут, а им перекрывают дорогу из-за этого Гусинского. Его НТВ распоясалось,
ведет себя нахально. Я вам приказываю: разоберитесь с ним“.
Коржаков понял. «Эта тирада показала, что Березовский
отыскал верную дорогу к ушам Ельцина», – вспоминал он некоторое время
спустя. Он знал, что каждое утро Гусинский ехал из своего загородного дома на
работу в центр Москвы по Успенскому шоссе. Каждое утро кортеж Гусинского –
бронированный «мерседес» банкира и еще несколько машин с вооруженными до зубов
охранниками – несся по шоссе со скоростью 140 километров в час, не
останавливаясь на красный свет и нередко двигаясь по встречной полосе.
Поскольку Ельцин и его семья часто ездили этим же маршрутом в город, Коржаков
заявил, что кортеж Гусинского представляет угрозу безопасности президента. Шеф
СБ решил установить за Гусинским, как он выразился, «демонстративное дорожное
наблюдение».
В пятницу, 2 декабря (через два дня после подписания указа о
создании ОРТ), Гусинский выехал с дачи и направился в центр Москвы. Его кортеж
состоял из «мерседеса», джипа и «форда», в которых ехала дюжина охранников и
водителей. Почти сразу телохранители Гусинского заметили, что им кто-то сел на
хвост.
Последовала погоня на высокой скорости. Машины Коржакова
попытались вклиниться между автомобилем Гусинского и его телохранителями. Тем
удалось увильнуть, и они нажали на газ. Охранники Гусинского подумали, что на
них напали бандиты. Правительственных опознавательных знаков на автомобилях не
было.
Наконец кортеж добрался до здания группы «Мост». Гусинский
вбежал внутрь, а его телохранители остались на автостоянке. Люди из СБП
окружили здание и перекрыли выходы. Из своего кабинета Гусинский позвонил в
московский РУОП. Вскоре приехали крепкие парни из РУОПа, подошли к сотрудникам
СБП, увидели опознавательные знаки и номера машин Российской армии и мирно
уехали.
В пять часов подразделение СБП получило подкрепление. На
автобусах приехали два десятка людей в масках. Они не представили никаких
документов, не имели никаких знаков различия. Они были в полном боевом
снаряжении, в масках, с пистолетами и автоматами. Водители и охранники
Гусинского закрылись в машинах. После многочисленных угроз их вытащили из машин
и бросили на землю. «Водитель бронированного „мерседеса“ Гусинского закрылся в
машине, – позднее вспоминал Коржаков. – На предложение выйти он
ответил категорическим отказом. Тогда ему положили на крышу гранату. Он
мгновенно выскочил как ошпаренный. Хотя граната была безопасной – в нее даже не
вставили запал».
Охрана Гусинского потерпела поражение. Телекамеры засняли
эпизод, как сотрудник СБП в маске бьет в пах лежащего на земле охранника из СБ
«Моста». Эта часть операции стала известна в народе под названием «Мордой в
снег!». Сотрудники «Моста» больше часа пролежали на автостоянке, уткнувшись
лицом в снег под стволами сотрудников СБП.
В отчаянии Гусинский позвонил своему другу Евгению
Савостьянову, начальнику столичного управления ФСБ. Люди Коржакова прослушали
этот разговор. «Женя, выручай, – передает слова Гусинского
Коржаков. – За мной бандюки какие-то увязались. Приехали менты по моему
вызову, ничего с ними не сделали, умотали. Надежда только на тебя».
Вскоре приехали сотрудники ФСБ и подошли к нападавшим. Они
вели себя увереннее руоповцев – открыли стрельбу, продырявили шины автомобиля
СБП; один из ее сотрудников получил рукояткой пистолета по темечку. Но, как и
их предшественники, сотрудники ФСБ ничего не добились. В конце концов, они развернулись
и уехали, оставив СБП доводить дело до конца.
В десять вечера люди Коржакова, наконец, сняли осаду и
уехали. Около десяти сотрудников «Моста» были доставлены в ближайшее отделение
милиции, где их обвинили в незаконном владении оружием; трое сотрудников
«Моста» попали в больницу.
Позже Коржаков утверждал, что при обыске машин Гусинского
обнаружили незарегистрированный пистолет Макарова, три помповых ружья,
фальшивое удостоверение сотрудника милиции, незарегистрированную рацию,
настроенную на милицейскую волну, и сканирующее устройство, позволяющее вести
радиоперехват. Дальнейшее расследование показало, что все необходимые
документы на оружие имелись. Филипп Бобков и другие бывшие специалисты КГБ,
отвечавшие за безопасность Гусинского, были не новичками.
Москва была в шоке от случившегося. Через несколько дней
«Независимая газета» Березовского напечатала свою версию событий. В статье не
было ни слова о том, что за всем этим, возможно, стоял Березовский. Ссылаясь на
высокие кремлевские источники, газета писала, что приказ о нападении отдал
Ельцин после того, как прочитал папку с «разведданными» о политических амбициях
Гусинского. По этой информации Гусинский и его покровитель (Лужков) пытались с
помощью интриг добиться назначения своего союзника генерала Бориса Громова на
пост министра обороны; тогда уважаемый ветеран афганской войны стал бы солидной
политической фигурой и смог бы участвовать в президентских выборах 1996 года.
Группа Гусинского–Лужкова была подавлена всего за несколько
дней. Генерала Громова уволили с поста заместителя министра обороны; также был
уволен начальник столичного управления ФСБ Евгений Савостьянов, который пришел
на помощь Гусинскому во время осады. Гусинский отправил жену и детей за
границу, а вскоре и сам бежал из России. Он пробыл на Западе целых три месяца.
А Коржаков между тем хвастался в московских газетах, как он
любит «охотиться на гусей».
В январе 1995 года появились слухи об ордере на арест
Гусинского. Опять-таки «Независимая газета» Березовского представила ситуацию в
самых мрачных красках. Опять со ссылкой на «хорошо информированные источники в
Кремле» газета сообщила о подготовке скоординированной кампании против
Гусинского (и его покровителя Лужкова): публикации компрометирующих материалов
в прессе, аресты и уголовные преследования.
