В 1990 году сорокалетний Алекперов стал заместителем
министра топлива и энергетики. Советская нефтяная отрасль рушилась из-за
сокращения государственных инвестиций и распада плановой экономики. Алекперов
решил поехать на Запад, чтобы посмотреть, как работают такие транснациональные
нефтяные компании, как «BP», «Agip» и «Chevron».
«Он хотел говорить об одном: о компании, которая позже
получит название „Лукойл“, – вспоминал американец Томас Хэмилтон, представлявший
„BP“ на переговорах с Алекперовым. – Он приехал с длинным списком вопросов
о том, как построить многоотраслевую нефтяную компанию. „Почему это не
получается?“ „Почему так нельзя сделать?“ „Как выполнить такой план?“
Алекперов попросил «BP» помочь в создании «Лукойла» и
предложил стратегическое партнерство. «BP» отказалась. «Мы считали это
несбыточной мечтой, – вспоминает Дейвид Риэрдон, сотрудник „BP“,
принимавший участие в переговорах. – Мы и представить не могли, что можно
приватизировать лучшие нефтяные ресурсы Советского Союза».
Алекперов вернулся в Москву и узнал, что сторонники жесткой
линии в ЦК считают его кем-то вроде предателя. Его собирались уволить, но
начальник Алекперова в министерстве поддержал ГКЧП в августе 1991 года и после
провала путча был освобожден от должности. Алекперов возглавил Минтопэнерго в
последние месяцы существования Советского Союза.
Он действовал быстро. Сначала передал имущество нефтяной
промышленности страны государственной холдинговой компании «Роснефть» и сделал
ее руководителем своего друга Александра Путилова. Двое подчиненных Алекперова
из министерства возглавили государственные нефтяные компании в Туркменистане и
Казахстане. Затем Алекперов собрал лучшие в России нефтяные предприятия и
лучших инженеров и создал «Лукойл». В результате приватизации компании, сначала
на ваучерных аукционах в 1994 году, затем на более мелких денежных аукционах,
Алекперов и высшее руководство купили четверть акций «Лукойла». Собственные
акции и право голосовать от имени пенсионного фонда и профсоюза компании дали
Алекперову бесспорный контроль над «Лукойлом».
К началу 1993 года ему стало тесно в Сибири. Он выбрал Баку,
где консорциум западных нефтяных компаний (включающий «BP», «Amoco», «Exxon»,
«Penzoil», «Unocal») уже в течение двух лет вел переговоры с азербайджанским
правительством за право добычи 4 миллиардов баррелей нефти в море. Но
восьмимиллиардная сделка затягивалась. Азербайджанской стороне все время
мерещилось, что их ставят в невыгодные условия, однако страх быть обманутыми не
мешал им требовать крупные взятки. Россия еще более усложняла ситуацию,
настаивая на собственном участии в сделке.
Весной 1993 года в результате бескровного переворота,
поддержанного Россией, к власти в Азербайджане пришел бывший генерал КГБ и член
советского политбюро Гейдар Алиев. Через два месяца глава Минтопэнерго Юрий
Шафраник приехал в Баку в сопровождении Алекперова. «Шафраник появился перед
членами правительства Азербайджана и заявил, что Россия имеет право участвовать
в проекте, – вспоминает Расул Гулиев, в то время председатель
азербайджанского парламента. – Затем он представил Алекперова и тепло
отозвался о „Лукойле“ как о деловом партнере. Всем было понятно, что он имел в
виду».
Азербайджанский лидер Гейдар Алиев согласился продать «Лукойлу»
10 процентов акций бакинского нефтяного консорциума по номинальной цене в 15
миллионов долларов. Западным нефтяным компаниям сообщили, что у них появился
новый партнер. Т.Дон Стейси из «Amoco» вспоминает всеобщее изумление: «Сначала
мы восприняли „Лукойл“, как противников. Но потом поняли, что они – такие же
бизнесмены, как и мы, что они хотят создать хорошо работающее предприятие, а не
наживаться за счет другой стороны».
С присоединением «Лукойла» к бакинскому консорциуму все
встало на свои места. Был подписан контракт, Россия предоставила доступ по
трубе к Черному морю, и через два года первая бакинская нефть потекла на Запад.
« Мы хотим превратить „Лукойл“ в самую крупную нефтяную компанию в мире – и по
добыче, и по прибыли, – заявил в конце 1995 года Алекперов. – У семи
сестер (так традиционно называли семь крупнейших нефтяных компаний мира) теперь
появился брат».
Отношения российских промышленников к иностранным
бизнесменам обычно проходили три стадии. Первая стадия – невежество и
хвастовство («Нам не нужна ваша помощь – мы и так все знаем»). Вторая стадия –
страх: до россиян доходило, что они не понимают, как устроен мировой бизнес, и
всячески оттягивали заключение любой сделки, опасаясь, что бессовестные
иностранцы разденут их догола. Третья стадия – паника: россияне понимали, что
дальше тянуть с заключением сделки нельзя, и соглашались подписать любой
контракт, даже самый невыгодный.
Алекперов, напротив, действовал умно и решительно. «Другим
российским нефтяным предпринимателям недостает проницательности и понимания
правил игры, свойственных Алекперову, – заметил Томас Хэмилтон. – Они
не умеют идти на такие же компромиссы, как он».
Под компромиссами Алекперова, в частности, подразумевались
подарки влиятельным россиянам в виде очень дешевых акций «Лукойла». Среди
крупных акционеров был Юрий Шафраник, нефтяной министр России, с помощью
которого «Лукойл» получил доступ к бакинской нефти. Другим крупным акционером
был Александр Путилов, глава мощной государственной нефтяной компании
«Роснефть».
Вскоре Алекперов вместе с Шафраником начали «прижимать»
«Chevron» и Казахстан, которые разрабатывали гигантское месторождение на
Тенгизе. Запасы тенгизской нефти (9 миллиардов баррелей) составляли примерно
три четверти запасов на Аляске на момент открытия аляскинского месторождения в
1967 году. К началу 1995 года «Chevron» вложил в тенгизское месторождение 700
миллионов долларов и обязался инвестировать еще 10 миллиардов в течение
последующих двадцати лет. Но первые результаты оказались неутешительными.
«Такие проекты нельзя делать в одиночку, – заявлял
Алекперов. – Надо делиться».
Алекперов с Шафраник сделали так, что «Chevron» получил
право использовать только треть от обещанной для экспорта с Тенгиза емкости
российской трубы; «Chevron» был вынужден перевозить нефть по российской
железной дороге. «Если нас примут в тенгизский консорциум, мы обязуемся решить
проблему с трубой», – сказал Алекперов в конце 1995 года.
Через несколько месяцев «Chevron» дал согласие на участие
«Лукойла» в тенгизском проекте. Это было мудрое решение. Без сильного
российского партнера иностранная компания в России была обречена на провал.
Крупнейшая американская компания «Exxon» пыталась в одиночку осуществить
гигантский тиман-печорский проект, но безуспешно – пока не сделала «Лукойл»
своим партнером.
При том, что ему удалось перехитрить лучшие нефтяные
компании в мире, своей компанией Алекперов управлял как старомодный турецкий
паша. «Меня всегда поражало, до чего красивые у него переводчицы», –
замечал Томас Хэмилтон.
На корпоративном самолете Алекперова, которым я летел в 1995
году, стюардессы были сама красота и скромность – олицетворение евразийской
привлекательности. «Президентское качество для президентского самолета», –
прошептал глава пенсионного фонда «Лукойла», глядя на одну, особенно
привлекательную девушку.
