Важным фактором на данном этапе процесса приватизации было
отношение Татьяны Дьяченко к тому или иному банкиру / олигарху, –
вспоминает Стрелецкий. – Она шла к президенту и говорила: этот – хороший,
а тот – плохой; этого надо поддержать, а того не надо». Больше всего, по словам
полковника Стрелецкого, Татьяна отстаивала интересы Березовского. Она была в
дружеских отношениях с Валентином Юмашевым, литературным обработчиком мемуаров
Ельцина «Записки президента». «Они виделись каждый день, постоянно
перезванивались, у них был общий круг знакомых», – вспоминает генерал
Коржаков. Именно Валентин Юмашев познакомил Березовского с Татьяной Дьяченко.
Вскоре автомобильный дилер и дочь президента стали близкими
друзьями. Березовский, по словам генерала Коржакова, осыпал Татьяну подарками –
драгоценностями и автомобилями. «Первый крупный подарок Березовский сделал
Татьяне Дьяченко в 1994 году – „Ниву“ (российская версия джипа), – говорит
Коржаков. – Автомобиль был оборудован по спецзаказу стереосистемой,
кондиционером, противоугонной системой и роскошным салоном. (На российском
рынке такая машина стоила бы 10 тысяч долларов.) Когда „Нива“ сломалась,
Березовский подарил Татьяне Дьяченко „шевроле блейзер“ (вездеход стоимостью 50
тысяч долларов на российском рынке).
В то время муж Татьяны Дьяченко, Леонид, занимался торговлей
нефтью с Омского нефтеперерабатывающего завода; он особенно тесно сотрудничал с
партнером Березовского Романом Абрамовичем.
Березовский умел выбирать друзей. По мере того как исчезали
старые друзья Ельцина – ветераны, поддерживавшие его в трудные времена, но
павшие жертвой коррупционных скандалов и политических интриг, – президент
все больше опирался на семью. Скоро Татьяна стала его самым близким
политическим советником. По всему было видно, что она – его любимая дочь.
Единственный запоминающийся эпизод в «Записках президента» – странная
история о том, как Ельцин давал крошечной Тане свою грудь, чтобы она не плакала
в поезде.
Как могло случиться, что дочь Ельцина, ничего не понимавшая
ни в бизнесе, ни в государственных делах, участвовала в распределении
собственности лучших российских предприятий? «Татьяна Дьяченко – единственный
человек, к кому президент прислушивается, кого безгранично любит и кому
безгранично доверяет, – продолжает Стрелецкий. – Возможно, сам
президент и не распоряжался, кому быть на аукционах победителем, а кому проигравшим.
Эту роль взял на себя Черномырдин – он выполнял все указания президента,
угадывал его желания и был готов делать, что угодно. Это была одна цепочка
(бизнесмены – Татьяна – Ельцин – Черномырдин), и Татьяна Дьяченко в ней –
связующее звено».
Одним из первых победителей залоговых аукционов стал давний
партнер Березовского Михаил Ходорковский. Еще в 1992–1993 годах, когда
Березовский только занялся коммерцией, заключив несколько крупных сделок по
экспорту нефти, древесины и алюминия, его контракты, как утверждают, обслуживал
«Менатеп-банк» Ходорковского. Когда летом 1995 года разрабатывалась схема
залоговых аукционов, «Менатеп-банк» помог «ЛогоВАЗу» выплатить долги
«АвтоВАЗу». Во время самих аукционов «Менатеп-банк» и финансовые компании
Березовского давали взаимные гарантии – способствовать победе друг друга.
Офис Михаила Ходорковского находился в угрюмом особняке в
центре Москвы. Здание обнесено высоким металлическим забором с острыми зубцами.
Прилегающая территория кишела охранниками в хорошо сшитых костюмах или черном
обмундировании и сапогах. Пропуска проверялись самым тщательным образом.
«Лично мне не принадлежит ни одной акции в моей компании. У
меня только зарплата и машина», – сказал Ходорковский в нашу первую
встречу. Однако он возглавлял одну из крупнейших империй в стране и входил в
число самых богатых людей России. Его холдинг включал Банк «Менатеп», дюжину
других банков, крупную недвижимость в Москве, сталелитейный завод, крупнейшие в
России заводы по производству титана и магния, а также множество пищевых
комбинатов, текстильных фабрик, предприятий по производству минеральных
удобрений и химикатов.
И все же, сидя в своем кабинете у изразцовой печи за
чашечкой кофе, со шкурой уссурийского тигра в ногах, Ходорковский, тридцати
одного года от роду, держался подчеркнуто скромно, как прилежный старшекурсник.
За плечами у него была классическая карьера крупного предпринимателя ельцинской
эпохи. В 1987 году, занимая высокий пост в московском комсомоле, Ходорковский
основал торговый кооператив на партийные деньги; год спустя создал банк. В
1990–1993 годах Ходорковский работал в правительстве России, сначала на посту
экономического советника российского премьер-министра, затем заместителем
министра топлива и энергетики. Группа «Менатеп» между тем разрасталась. Ее
торговые компании получали большие прибыли от нефти, зерна, сахара и металлов.
Банк «Менатеп» богател на обслуживании счетов московских учреждений и различных
федеральных структур.
Ходорковский предусмотрительно обзаводился нужными связями
за границей. Первым заместителем председателя Банка «Менатеп» был Константин
Кагаловский, женатый на Наташе Гурфинкель-Кагаловской, главе отдела «Bank of
New York» по работе с Россией. (Гурфинкель уйдет со своего поста в 1999 году,
когда американское правительство займется расследованием дела об отмывании
денег через «Bank of New York».) Ходорковский старался создать «Менатепу» имя
за границей. В 1994 году он истратил миллион долларов на рекламу во всю
страницу в «Wall Street Journal» и «New York Times». Он нанял компанию «Arthur
Andersen», чтобы провести аудит, выпустил через «Bank of New York» АДР
(Американские депозитные квитанции).
Однако некоторые крупные внешнеторговые сделки Ходорковского
не вызывали восторга в США. Он тесно работал с беглым американским коммерсантом
Марком Ричем. С 1994 по 1996 год «Менатеп» продал Кубе нефти на сотни миллионов
долларов в обмен на кубинский сахар. Ходорковский также способствовал созданию
структуры под названием «Еuropean Union Bank» на острове Антигуа в Карибском
море, небезызвестном райском местечке для отмывания денег, особенно
наркодолларов.
На залоговых аукционах Ходорковского интересовал недавно
созданный холдинг «Юкос» – вторая по величине нефтяная компания в России. В
холдинг входила добывающая компания «Самаранефтегаз» – экспортом ее продукции
занимался Березовский – и Самарский НПЗ, на котором за два года до этого
произошло несколько убийств. По запасам нефти «Юкос» считался одной из
богатейших компаний в мире и на залоговых аукционах был самым лакомым куском. На
торги выставили 45 процентов акций. В начале ноября 1995 года «Менатеп» прямо
велел остальным потенциальным желающим от участия в торгах воздержаться. «Двух
мнений быть не может, – заявил прессе первый зампредседателя „Менатепа“
Константин Кагаловский, – „Юкос“ будет нашим».
Месяц спустя, 8 декабря, консорциум из «Инкомбанка»,
«Альфа-банка» и банка «Российский кредит» предложил за акции «Юкоса» 350
миллионов долларов – намного больше, чем другие участники. Но структурой,
ведавшей регистрацией заявок на участие в аукционе по продаже «Юкоса», был
«Менатеп-банк». И он не принял заявку консорциума по следующей причине: часть
залога консорциум внес государствеными краткосрочными облигациями, а не
деньгами. В итоге «Юкос» достался компании, представлявшей интересы «Менатепа»,
она заплатила за пакет акций «Юкоса» всего на 9 миллионов долларов больше
стартовой цены в 150 миллионов.
