Президент Ельцин тоже решил, что пора позаботиться о
собственной репутации; возможно, после открытой операции на сердце он задумался
о своей исторической роли. В марте 1997 года, после выздоровления, он вернулся
в Кремль. Первым делом он решил перетряхнуть правительство, вдохнуть в него дух
«реформаторства», свойственный первым годам его правления. Казалось, он намерен
обуздать «капитализм для своих», изрядно запятнавший его режим. Банкир и
олигарх Владимир Потанин был смещен со своего поста первого заместителя
премьер-министра. Вместо него Ельцин назначил Анатолия Чубайса и другого
«молодого реформатора», Бориса Немцова, губернатора Нижнего Новгорода.
Но уволены были отнюдь не все представители «капитализма для
своих». На посту премьер-министра остался Виктор Черномырдин. В Совете
безопасности остался Борис Березовский. Начальником ельцинской администрации
стал старый приятель Березовского, Валентин Юмашев. И все-таки Чубайс был полон
решимости порвать с прошлым. «Россия сегодня находится на исторической развилке
между двумя вариантами капитализма, – заявлял он. – Один вариант –
это олигархический капитализм латиноамериканского типа, в котором действуют
рыночные механизмы, в котором свободное ценообразование, в котором частная
собственность, но в котором все базовые решения государства находятся под
сильным влиянием крупных финансовых и промышленных групп. Вторую модель можно
охарактеризовать как народный капитализм. Экономические правила в такой системе
абсолютно одинаковы для любого участника, независимо от его размера. Это также
означает, что антимонопольная политика государства применительна ко всем,
включая крупнейшие финансовые группы. Это означает, что государство отделено от
бизнеса, а бизнес играет по правилам, установленным государством».
Это действительно был новый Анатолий Чубайс. Он хотел
изменить правила, на основе которых российские олигархи приобрели власть и
богатство. Естественно, олигархи сочли такую политику неприемлемой. «Нельзя
играть по одним правилам, а потом объявить, что с четырех утра завтрашнего дня
вводятся новые правила, – возмущался Березовский. – Чубайс пытается
оборвать связь между исполнительной властью и крупным капиталом. Но крупный
капитал – это реальная опора сегодняшней власти».
Березовский неоднократно напоминал первому заместителю
премьер-министра: его «наняли» бизнесмены высшего ранга провести избирательную
кампанию Ельцина, а позднее – поставили на работу в российское правительство.
Чубайс, однако же, решительно отстаивал свою независимость. «Ну да, Совет
директоров России нанял своего исполнительного директора – звучит примерно
так», – едко замечал он.
За тот короткий период, когда в Кремле главенствовали Чубайс
и Немцов, деловая карьера Березовского получила два ощутимых удара. Первый имел
отношение к монополии на природный газ – «Газпрому». В июне 1977 года
Березовский убедил Черномырдина назначить его председателем «Газпрома», но в
последний момент это назначение было заблокировано первым заместителем
премьер-министра Борисом Немцовым.
Второе поражение Березовский потерпел в ходе приватизации
«Связьинвеста» – компании-монополиста в сфере телекоммуникаций. Под контролем
этого холдинга находились телефонные компании, осуществлявшие международную и
региональную связь. Правительство давно говорило о необходимости частично
приватизировать «Связьинвест». В 1995 году пакет из 49 процентов акций
«Связьинвеста» был обещан итальянской компании по телекоммуникациям – «Stet».
Но эта сделка так и не была доведена до конца. Далее, право организовать
открытое предложение ценных бумаг «Связьинвеста» на сумму в 1 миллиард долларов
было предложено консорциуму западных банков. Однако в последний момент эту
сделку тоже отменили. Два российских конгломерата – «Мост» Владимира
Гусинского и «Альфа» Петра Авена – убедили правительство в том, что
«Связьинвест» должен остаться в руках российских компаний. Гусинского, в
частности, очень интересовал «Связьинвест», потому что от этой монополии
зависели расценки на передачу сигнала для НТВ. В конце 1996 года правительство
сообщило, что разрешает «Мосту» и «Альфе» приобрести 49 процентов акций
«Связьинвеста» по цене, которую определят независимые аналитики. Широко
распространилось мнение, что это разрешение – компенсация за услуги, которые
«Мост» и «Альфа» оказали в ходе президентской кампании.
Однако Чубайс снова вмешался в планы «Связьинвеста», и было
решено приватизировать только блокирующую долю (25 процентов плюс одна
акция), продать ее с аукциона тому, кто предложит самую высокую цену. Появилось
два конкурента. Первый – «Онэксим-банк» Владимира Потанина, которого
поддерживали «Renaissance Capital», «Deutsche Morgan Grenfell», «Morgan Stanley
Asset Management» и – самое главное – биржевой игрок Джордж Сорос. Вторым
претендентом стал «Мост» Гусинского, его поддерживали «Альфа», «Credit Suisse
First Boston», испанская компания «Telefonica». Но главным компаньоном
Гусинского по этой сделке был Березовский.
В середине июля, когда до аукциона по «Связьинвесту»
оставалось всего несколько дней, Гусинский и Березовский отправились на встречу
с Анатолием Чубайсом – тот отдыхал неподалеку от Сан-Тропе, на вилле приятеля,
марокканского коммерсанта, который вел в России крупные дела. Прибыл и их
конкурент – Владимир Потанин. Три бизнесмена прилетели вечером, провели с
Чубайсом четырехчасовые переговоры и отбыли назад.
«Значительная часть разговора была посвящена правилам
игры, – вспоминает Потанин, – что такого рода, достаточно жесткие,
хотя и справедливые правила, внедряюся немедленно. Березовский, как я понял,
считал, что введение такого рода правил… черезчур форсированно и, что это нужно
делать более медленно постепенно, потому что затрагивают интересы тех, кто к
таким правилам не готов (например, Гусинский). Березовский утверждал, что
консорциум (Гусинского) многое сделал для того, чтобы эта сделка состоялась,
что он над ней работал, что мог бы иметь какие-то „преферанции“.
Со своей стороны Гусинский прибег к той же аргументации,
которой он пользовался, когда проталкивал приватизацию четвертого канала и
создание НТВ. Он очень много времени уделил этой приватизации, затратил массу
усилий, и будет несправедливо, если после всего этого компания достанется
кому-то другому. В поддержку Гусинского было то обстоятельство, что, помимо
четвертого канала, он никак не участвовал в дележе крупной федеральной
собственности; он не имел отношения ни к ваучерной приватизации, ни к залоговым
аукционам. На случай если убедить Чубайса не удастся, Гусинский и Березовский
приберегли политику угроз. «Было ясно дано понять Чубайсу и мне о том, что если
неудачно для другого консорциума завершится конкурс по „Связьинвесту“ то,
конечно, они останутся неудовлетворенными и будут использовать разные способы
оказания, ну, скажем, разных видом воздействия, вплоть до развязывания
информационной войны или развала сделки», – вспоминает Потанин.
Консорциум Гусинского предлагал 1,2 миллиарда долларов.
Потанин предлагал 1,6 миллиарда долларов. «Гусинский считал, как я понимаю его,
мы что участвовать не должны (в аукционе по „Связьинвесту“), что мы должны
заняться другим каким-то проектом», – вспоминал Потанин позднее. Есть
сведения, что Березовский и Гусинский делали Потанину соблазнительные
предложения, чтобы он отступился: контроль над государственной долей акций в
российской электрической монополии «РАО ЕЭС», победу в приватизации последней
государственной нефтяной компании – «Роснефть». Но Потанин полагал, что обязан
участвовать в аукционе по «Связьинвесту». «Я счел возможным для себя отказаться
от участия, потому что это не соответствовало коммерческим интересам нашей
группы, наших инвесторов и партнеров, – вспоминает он. – А Чубайс не
счел возможным поддержать такого рода предложение (отказ Потанина от торгов),
потому что в результате конкуренции родилась более высокая цена для бюджета».
