В ходе приватизации «Сибнефти» в 1995 году Березовскому
пришлось выдержать не одну бурю – в частности, утонул директор Омского НПЗ,
арестовали владельцев компании «Балкар трейдинг», – однако теперь он решил
от «Сибнефти» избавиться. Наибольшее удовольствие ему доставлял сам процесс
захвата компании. Здесь он изрядно поднаторел, но управлять компаниями – это
было не совсем для него. Нефтяной бизнес со своими долгосрочными планами и
гигантскими капиталовложениями был чужд натуре Березовского. Поэтому слияние
«Юкси» было очень сильным ходом – во-первых, Березовский прибыльным путем
избавлялся от «Сибнефти», во-вторых, объединял античубайсовскую коалицию
олигархов (Березовский, Гусинский, Смоленский и Ходорковский), становившихся
акционерами в новой компании. 19 января 1998 года о слиянии «Юкси» было
объявлено на триумфальной пресс-конференции, в присутствии премьер-министра
Черномырдина и министра топлива и энергетики Сергея Кириенко. Березовский,
который несколько месяцев назад был на государственной службе, теперь щеголял
контрольным пакетом акций в «Сибнефти» и хвастался, что сыграл в слиянии двух
гигантов ключевую роль.
Но через пять месяцев эта сделка рухнула. Березовский не
рассчитывал, что его компаньон по «Сибнефти» Роман Абрамович окажет серьезное
сопротивление. В отличие от Березовского, который вел множество дел в самых
разных сферах, Абрамович занимался только нефтью. И хотя поначалу он согласился
на слияние, позднее Абрамович потребовал более высокую цену, чем «Юкос» был
готов заплатить. В итоге сделка не состоялась, у Абрамовича остался контрольный
пакет акций «Сибнефти» и его выгодные контракты на торговлю нефтью. Березовский
же снизил свою долю в «Сибнефти» (хотя, по некоторым данным, определенную долю
акций оставил себе), а сам продолжал двигаться дальше.
Кризис
К началу 1998 года экономика России снова оказалась на
пороге катастрофы. Правительство не выполнило обещания расплатиться с долгами
по зарплате военным и госслужащим. Цены на государственные ценные бумаги
стремительно падали – финансы государства были в опасности. Кто-то должен был
ответить за то, что год назад Борису Ельцину не удалось оживить экономику
страны. Березовский публично предсказал, кто станет козлом отпущения. «Уверен,
что если не дни, то недели Чубайса у власти сочтены, – сказал он в
интервью „Коммерсанту“. – Он уйдет из власти, и конечно же, это будет
происходить при полном согласии президента».
У Ельцина была привычка: ежегодно он просыпался после зимней
спячки и перетряхивал правительство. 23 марта 1998 года (через 10 дней после
предсказания Березовского) Ельцин объявил, что увольняет Чубайса. Еще более
удивительным оказалось увольнение Виктора Черномырдина, премьера со стажем. В
тот же день Ельцин вызвал министра топлива и энергетики Сергея Кириенко и
сообщил, что назначает его главой правительства. «Для меня это было полной неожиданностью, –
вспоминает Кириенко. – За всю свою жизнь я раньше с Ельциным встречался
два раза».
Решение отправить в отставку Черномырдина и назначить вместо
него Кириенко принял не столько Ельцин, сколько его советники, в особенности
его дочь Татьяна Дьяченко и шеф президентской администрации Валентин Юмашев.
Березовский тоже рекомендовал снять Черномырдина, хотя против кандидатуры
Кириенко возражал.
У Березовского были причины недолюбливать Кириенко.
Во-первых, он принадлежал к когорте молодых реформаторов, был близок к Чубайсу
и Немцову. Во-вторых, находясь на посту министра топлива и энергетики, Кириенко
пресекал попытки приватизировать «Роснефть» в пользу Березовского.
По внешним признакам назначение Кириенко было для России
хорошей вестью. Неповоротливый Черномырдин давно олицетворял коррупцию и
некомпетентность ельцинского режима, а репутации Анатолия Чубайса вследствие
книжного скандала был нанесен непоправимый ущерб. Но увольнение этих двоих
нарушило зыбкое равновесие, а без него разные группировки из окружения Ельцина
вполне могли уничтожить друг друга, а заодно разрушить весь режим.
Органы печати, принадлежавшие Березовскому, повели атаку на
Кириенко. Магната поддерживали коммунисты – Дума, где коммунистов и их
союзников было большинство, дважды отказывалась утвердить кандидатуру Кириенко.
Наконец, 24 апреля Кириенко удалось собрать необходимое количество голосов и
стать новым премьер-министром. К этому времени Березовскому удалось убедить
Кремль вернуть его во власть: 29 апреля его назначили исполнительным секретарем
СНГ, по большей части символической торговой структуры, объединявшей бывшие
советские республики. Кириенко сразу же подвергся массированному давлению со
стороны олигархов: они хотели провести в правительство своих людей. Когда стало
ясно, что выполнять их волю он не собирается, олигархи взялись ставить ему
палки в колеса.
12 мая угольщики Сибири вышли на забастовку – им постоянно
задерживали выплату донельзя скромной зарплаты; горняки прекратили работу и,
что еще более важно, на две июльских недели перекрыли Транссибирскую
магистраль, в результате экономике России был нанесен ущерб на сотни миллионов
долларов. Одна группа шахтеров разбила лагерь прямо перед домом правительства,
где работал Кириенко; телеканалы Березовского и Гусинского регулярно
показывали их в вечерних новостях – плакаты, митинги, концерты. В том, что
шахтеры, пресытившись лишениями, объявили забастовку, не было ничего странного,
удивляло лишь выбранное для протеста время. Почти открытым текстом Кириенко
обвинил Березовского и других олигархов в том, что они финансируют выступления
горняков против правительства. «Резкая, неожиданная активизация протестов
шахтеров весной этого года не случайна, – говорил он мне позже. – Я
не хотел бы вникать в детали… но экстренные забастовки шахтеров в определенной
степени разогревались, в какой-то степени финансировались».
Олигархи оказывали на Кириенко и серьезное финансовое
давление. Атака олигархов не была бы такой болезненной, будь финансовое
положение государства прочнее, но Чубайс, Кириенко и другие молодые реформаторы
совершили серьезные ошибки, управляя финансами страны. Самые прибыльные
предприятия российской промышленности были отданы кучке бессовестных магнатов,
которые разворовывали активы, уклонялись от уплаты налогов и вывозили свои
неправедно нажитые богатства за рубеж. Позволив этим хищникам построить частные
империи за счет государства и большинства россиян, само правительство, по сути,
обанкротилось. Чтобы не латать дыры в бюджете за счет печатного станка и
избежать нового витка гиперинфляции, правительство просто перестало платить
зарплаты военным, учителям, медикам и пенсионерам. Оно также брало крупные
ссуды в банках – тех самых, которым оно отдало государственные деньги и
активы несколько лет назад.
Основной формой правительственного долга были ГКО с нулевым
купоном, обычно выпускавшиеся на три месяца. Разработанный Чубайсом рынок ГКО
опять-таки являл собой солидную субсидию, которую государственная казна
выделяла избранным российским банкам. Покупать ГКО могли только российские
банки, иностранные учреждения в этой операции не участвовали. Таким образом,
конкуренция на аукционах по продаже ГКО ограничивалась несколькими российским
учреждениями, в 1995–1998 годах ежегодный доход по этим ценным бумагам
составлял около 100 процентов в долларах. Если бы участвовать в приобретении
ГКО тогда разрешили иностранным банкам с их огромными фондами, проценты на ГКО
не были бы такими астрономическими. Вследствие этой политики в России исчез
рынок внутренних кредитов – какой компании охота занимать деньги при ставке 100
процентов, в долларах? Правительство обанкротилось за счет высокой стоимости
обслуживания долга. Банки, получавшие от государства эти огромные
проценты – «Онэксим», «Менатеп», «Альфа» и «Столичный», – почти
ничего не вкладывали в российскую экономику. Наиболее заметно выпуск ГКО вырос
в 1996 году – когда режиму Ельцина позарез требовались деньги, чтобы взбодрить
экономику в период предвыборной кампании, – но ГКО продолжали выпускать и
дальше, и через два года их было выпущено на общую сумму 70 миллиардов
долларов. К тому времени, когда Кириенко стал премьер-министром, все доходы от
новых ГКО шли на погашение старых. Проводя операцию с ГКО, российское
правительство оказалось на механической беговой дорожке, и вот эта дорожка
стала двигаться все быстрее, и правительство не могло за ней угнаться. Ему
приходилось продавать все больше ГКО по все более высоким ставкам – просто для
обслуживания старого долга. Было ясно: механизм вот-вот разладится. Операция с
ГКО превратилась в пирамиду.
